Елена Логунова - Банда отпетых дизайнеров

Настроение, впрочем, у нашего видеодизайнера было вполне рабочее, и он постарался передать его мне, оформив мощный эмоциональный посыл в бодрящие слова:

– Готова к мукам творчества? Зачнем, пожалуй!

Муки зачатия юбилейно-траурного фильма не шли ни в какое сравнение с родами этого шедеврального произведения. Погрузившись в работу, я забыла обо всем и даже выключила мобильник, чтобы мне никто не мешал. Через пару часов мы с Эндрю были с головы до ног в мыле, пене и брызгах ядовитой слюны. Кровопийцу Стаса Макарова, который заглянул в офис ближе к обеду – поинтересоваться, как движется работа, – мы с Андрюхой слаженным дуэтом послали в такое эротичное место, по сравнению с которым хуторской сеновал высокой пропускной способности показался бы монашеской кельей. Стасик заметно струхнул, но по названному адресу не убыл, ретировался в кабинет шефа и стал там дожидаться окончания наших трудов.

Аккурат к обеденному перерыву стало ясно, что дальнейшее мое участие в создании суперфильма не столь необходимо, в творческих корчах забился компьютер, а для родовспоможения на финальной стадии достаточно было одного Андрюхи. Не медля ни минуты, я отправилась в ближайшее кафе обедать, но на полпути вынуждена была поменять направление. Ступив за порог офисного здания, я включила мобильник, и он сразу же зазвонил.

– Инка, ты где? – заблажила в трубку Трошкина.

– На углу Зеленой и Корабельной, – быстро сориентировавшись, ответила я. – А почему тебя это интересует?

– А я на Дежнева! – не ответив на мой вопрос, сообщила подружка. – В восьмом доме, в двадцать девятой квартире, у соседки Цибулькиной! Инка! Спаси меня! Она ушла и дверь закрыла, а это пятый этаж, я не знаю, что делать, прям, хоть в окно вываливайся по методу Желторотика!

Голос необычайно многословной подружки дрожал, в нем явственно звучала паника. Поэтому я сначала призывно махнула рукой проезжающему мимо такси, а уже потом продолжила разговор.

– Соседка ушла, закрыв тебя в собственной квартире? – с недоумением повторила я, забравшись в машину. – Она что, забыла о твоем присутствии? Что, соседка эта склеротичка или она вообще того: со старческим приветом?

– Да какая старушка, ей не больше сорока лет! И не склеротичка она, и не идиотка, наоборот, жутко сообразительная тетка! – забилась в конвульсиях Трошкина. – Она хочет сдать меня в милицию, а сама удрала, чтобы не рисковать жизнью в компании с убийцей!

– Алка, ты кого-то убила? – встревожилась я, и водитель тоже: он покосился, словно прикидывая, не высадить ли меня из машины.

– Я не кого-то, я тебя убью, Кузнецова, если только вырвусь из этой западни! – психанула подружка.

Трубка сердито загудела.

– Девушка, вам куда? – с подозрением приглядываясь ко мне, спросил таксист.

– Улица Дежнева, восемь, – ответила я. – Куда же еще?

– Действительно, куда же еще? – с непередаваемой интонацией пробормотал он, но от дальнейших разговоров воздержался.

Мой вчерашний поход в жилище Цибулькиной был не напрасен, благодаря ему я знала, куда смотрят окна этой квартиры, – во двор. По логике, туда же должно было выходить хотя бы одно окно соседней квартиры.

– Раз, два, три, четыре, пять, – быстро пересчитала я глазами этажи. – Вышел зайчик погулять!

«Зайчик» мой с понуро обвисшими ушками-хвостиками стоял на подоконнике, выглядывая в открытую форточку. Узрев меня, Алка неуверенно улыбнулась и помахала рукой.

– Сиди, сиди, не дергайся! – злорадно сказал кто-то.

Я обернулась и увидела на лавочке с хорошим видом на «зайчика» невысокую полную женщину в желтом купальнике поверх эластичных штанишек цвета абрикоса и оранжевых шлепках. Яркий наряд не выглядел самодостаточным, во всяком случае, я на месте шаровидной женщины не стала бы делать из себя посмешище, разгуливая по улицам в карнавальном костюме резиновой уточки. Похоже было, что дама опрометью выскочила из дома, прервав занятия гимнастикой, и я закономерно заподозрила в ней порывистую соседку Цибулькиной. Небось, заперла мою подружку в доме и убежала во двор встречать милицию, партизанка!

– Добрый день! – вежливо сказала утица, встретив мой внимательный взгляд.

– Нихт ферштейн! – ответила я, решив для пущей конспирации закосить под иностранку.

Не желая, чтобы во мне заподозрили сообщницу криминальной личности, подпрыгивающей на подоконнике пятого этажа, как нетерпеливый самоубийца, я наморщила лоб и с поддельным германским прононсом озабоченно спросила: