Дмитрий Щеглов - Абрек из Мюнхена

– Какое к черту страшновато? Страшновато, не то слово. Нам с тобой давно пора с этого поезда соскочить. Глянь на меня, ну какой я борец за идею? Я с тобой откровенно говорю. Ты единственный, здесь понимаешь меня. Ты повидал красивую жизнь и знаешь, что настоящие хозяева остались там в Берлине, в банках и офисах сидят, жрут и пьют и наших баб по ночам к себе в постель кладут. А мы отвоевывай им жизненное пространство. Ты думаешь, когда отвоюешь, тебе что-нибудь достанется? Шиша два! Даже твоего Наполеона нотабли, как только он им стал не нужен, вышвырнули на остров Елена. Так что Манштайн, выводи на своего высокого покровителя в абвере, срочно нам надо становиться тыловыми крысами. А там, глядишь, и в Париж попадем обратно. У меня уже не тот возраст, чтобы свой лоб под пулю подставлять, романтиком быть. Согласен?

– Надо! – коротко ответил Манштайн.

А Кнаус Фердинант его не слушал. Страх мелкого буржуа, попавшего в жесточайшую мясорубку истории, заставлял искать хоть какой-то выход, чтобы спасти свою собственную шкуру. Он криво усмехнулся.

– Тут два мира сцепились, раздавят нас как вот эту вошку. – Он даванул гниду и зло сказал: – Русские молодцы, у них вшей нету, они в баньке отпарятся и ходят чистые, как новый пфенинг, а нам сунут порошок, натирайся им. Я ведь в свое время тоже по пивным таскался. Кое-что повидал, знаю. И тех и этих послушал.

– А из-за чего началась война? – спросил Манштайн.

– Ха, ха! Из-за чего? Из-за того, что Германия вечно опаздывает. Опоздали мы к разделу мира, еще до первой мировой войны. У французов колонии, у англичан колонии. Гитлер не придумал здесь ничего нового, не был он первооткрывателем.

Новые жизненные пространства освоили лучше всего англичане, французы и испанцы. В Америке, в момент прибытия Колумба жило 15 миллионов человек, индейцев. Сейчас, с учетом естественного прироста должно бы их быть сто миллионов, а осталось всего триста тысяч и то в резервациях. Остальные англичане. Во, расплодились. А мы? Покажи наш немецкий кусок земли в Америке? Нету его, одни англосаксы. Вот тебе пример освоения жизненного пространства. Пока англичане целый континент осваивали, мы только объединились. Опаздываем мы везде.

– А русские освоили Сибирь! – увел его от скользкой темы Манштайн. Фердинант стал горячится:

– Да, они освоили Сибирь, но не уничтожили, в отличие от англичан, ни один коренной народ, а дали абсолютно всем письменность, закрепили за ними территорию, дали равные права и теперь мы не можем сыграть на национальных чувствах. Чуешь?

– Угу!

– А нам, чтобы получить свой кусок пирога пришлось идти с ножом. Не получилось. У нас после первой мировой, Эльзас и Лотарингию отобрали. Десять лет там французы парадом командовали. Пока вернули обратно.

Вот, теперь вторая попытка у нас. Только обратно завернули нас не в ту сторону. Стравили нас наши заморские хозяева не с теми. Отвели удар от себя. На рабочих натравили. А я видел этих красных в деле, когда они с нами на баррикадах сражались. Они до последнего будут стоять, не то что эти лавочники из Парижа и Лондона. Нет! Нет! – спохватился Фердинант, косо глянув на Манштайна, спокойно сидевшего в углу, – ты не думай. Я патриот Германии. Только патриот тоже должен головой думать, а не таскать каштаны для чужого дяди. Я пока потолкался по этим митингам, считай, высшее политическое образование бесплатно получил. Ты думаешь, когда война закончится, кто останется в выигрыше?

– Кто?

– Америка! Вся Европа будет лежать в руинах, Россия будут лежать, а они будут доллары подсчитывать.

Манштайн вынужден был задать тот вопрос, который давно вертелся у него на языке.

– Так вы не верите в победу Германии?

– Фу! Ну, слава богу! – с облегчением вздохнул Фердинант. – Наконец, дошло до тебя. А еще Наполеоном увлекался. Пойми, мы уже проиграли войну. Мы проиграли ее в тот день, как пошли на Восток.

– Как?

– А так. Я у Гесса одно время в команде был. Он, как и Бисмарк считал, что нельзя на два фронта воевать. Пока мы сейчас идем на Россию, у нас сзади, за спиной Англия с тесаком стоит. И в тот момент, как только она посчитает, что ее время пришло, она этот нож нам и вонзит по самую рукоятку. А в основном будет шарить по нашим карманам. А еще Наполеоном увлекался. Я сам француженок люблю. Но между любовью, надо иногда подумать и о себе. Мы ведь были злы на одного соседа, а полезли драться с другим. Стравили нас, да еще с мужиком. Ты знаешь, как французы на дуэлях дрались? До первой крови, оцарапают друг друга шпагой и считают, что честь восстановлена. У них никогда смертельных исходов не было. А русские с шести шагов, считай в упор, наповал друг друга из пистолетов валили. Вот и вся разница. Считай, у нас и война с французами как на шпагах была в сороковом году. До первой крови. Один умирает, а другой в это время деньги считает. Ты, если хочешь работать в абвере, должен такие простые истины понимать.