Дмитрий Щеглов - Крутой приз

– И как ты думаешь, где он?

– А ты бы Егора напрямую спросила, не утопил ли его дружок, этот доморощенный бард вчера ночью Цезаря? Головой вперед и концы в воду. Пили то они вместе мировую. Мне только что пришла в голову эта мысль.

– С чего ты взял?

– Я недавно видел, как Сергей зашвырнул в воду дорогой, плоский мобильник. С чего бы это? У Цезаря, по-моему, был бы такой же. Вот я и думаю, не морочил ли он целый день голову Муромцу, имитируя голос Цезаря? Творческие люди, они ведь с вывихом, злопамятные: сначала делают – потом думают.

– Муромцу надо рассказать!

– Он, по-моему, и сам догадался!

Она увидела, как Муромец склонился к уху Демьяна и они вышли. Танец закончился. Клим проводил Лизу к ее столу и церемонно раскланялся. У Лизы упало настроение. Неужели в жизни всегда так бывает, светлая полоса, затем обязательно – черная?

Вздрогнул корпус корабля. Слышно было, как теплоход снялся с якоря. Лиза втайне надеялась, что у праздника, который заканчивался, не будет мрачного конца. В зал вошел Демьян Петрович и поманил пальцем Сергея барда. Тот торопливо вышел. А Лизу на танец пригласил Егор. У Лизы тревожно-счастливо забилось сердце. Ей повезло: звучало танго, и можно было поговорить.

– Егор! – у Лизы пересохли губы, – вы знаете, что Сергея подозревают?

Егор ответил не сразу. Он увел глаза в сторону и нехотя выдавил:

– А не будет больше хамить ваш директор банка. Наука ему пойдет на пользу.

– Так он живой? – с облегчением вздохнула Лиза. – Где он?

– Решетку с утра пилит! – рассмеявшись, Егор стал рассказывать. – Зря он обидел Сергея. Он никому обиды не прощает. Мы здесь у Красного куста второй уже раз, только прошлый раз высаживались. Там, на левом берегу, в лесу, метрах в трехстах есть заброшенная трансформаторная. Сергей вашего директора банка в ней закрыл как графа Монтекристо и оставил ему сломанную пилку по металлу. Захочет выйти, никуда не денется, спилит металлический прут, – Егор снова засмеялся, – мы его вместо замка закрутили, а там щелка маленькая, пилка только и пролезет.

Лизе вдруг стало легко и весело.

– Варвары вы! – счастливым голосом сказала она. Егор легко кружил ее в танце.

– Только огорчить я вас хочу, – сказал он, – тот, сертификат, что вам выдали на квартиру пустой еще. Я у Демьяна Петровича спрашивал, там конь не валялся. У них еще все на стадии разработки проектной документации.

– Я подожду! – беспечно заявила Лиза. – А вы мой телефон не потеряли?

– Нет!

До самого утра пока шел пароход к Москве, они простояли на палубе. Нет ничего лучше, чем встречать рассвет, когда рядом находится тот, кто тебе мил.

– Федоровна! Федоровна! Тебе письмо из Москвы. Внучка пишет.

Почтальон, немолодая женщина с тяжелой сумкой стояла у калитки небольшого финского домика. К ней вышла сухонькая старушка, вытирающая руки об передник.

– Спешу обрадовать тебя.

– Спасибо, милая!

Письмо перекочевала в дрожащие старческие руки.

– Что пишет Лизавета?

– Приходи завтра, расскажу!

– Ну, я тогда пошла!

– Спасибо тебе.

Старушка проводила ее долгим взглядом внезапно увлажнившихся глаз и закрыла калитку. Одна радость и осталась у нее, эти редкие письма из столицы. Она села на скамейку под старой яблоней. Рядом примостился кот редкой для деревни сибирской породы. Он потянулся, сонно глянул на воробьев прыгающих в трех метрах от него и закрыл глаза.

– Спишь, Васенька, а не знаешь, что от Лизаветы пришла весточка, – сказала старушка. – Не хочешь послушать, что она пишет?

Кот сунул голову под лапу.

– Не хочешь, значит. Ну и не буду тебе читать. Не проси потом!

Старушка надорвала конверт и вытащила оттуда сложенный пополам листок. Вытерев уголком передника краешек глаз она прошептала:

– Пошли, Господи, моему солнышку счастья!

И только после этого стала считывать бисеринки букв, рисующие мозаичную картину неустроенной столичной жизни.

«Здравствуй милая бабушка. Это я, твоя Лисонька.

Бабушка, не знаю с чего и начать. За последнюю неделю в моей судьбе произошло столько удивительных событий, что даже самой не верится. Москва – огромный мегаполис, в нем, как в хорошей пьесе, спрессовано во времени и пространстве огромная масса людей, которая куда-то вечно торопится, бежит, делает деньги, на ходу отдыхает и снова бежит. По сравнению с нашей размеренной деревенской жизнью, Москва форменный дурдом. Представь себе, что и я неделю назад включилась в эту бесконечную гонку, но, к сожалению или к счастью, сошла с дистанции. Не по своей воле.