Дмитрий Леонтьев - Дипломатия греха

— Вот, — обиженно сказала девочка иерею, ты говорил, что он смелый и добрый волшебник, который найдет моих маму и папу, а он мне рожи корчит!

— Не корчу я рожи, — запротестовал я, — я отдышаться пытаюсь… Понимаешь, маленькая, волшебникам тоже иногда требуется отдых. Они так устают, разнося подарки, что изредка… раз в три года ездят отдыхать. К озеру, на травку, к курочкам, уточкам…

— Мама говорила, что волшебники не разносят подарки, подарки мамы делают, а волшебники помогают людям, которым плохо. А если ты уедешь, мне никто не поможет.

— Как не помогут? Помогут. Сейчас этот негодя… дяденька отвезет тебя в дом, где живут одни… к-хм… волшебники. ИДН называются. Они оформят тебя, дадут запрос… В смысле — найдут твоих родителей…

В огромных синих глазах заблестели слезы. Забравшись, самый угол, она тихо и жалобно сказала Разумовскому:

— Ты говорил, что он поможет… Он не хочет…

Отец Владимир молчал, закусив губу. Я неловко топтался на месте, томимый нехорошими предчувствиями. Инстинкт повелевал мне повернуться и продолжить путь к долгожданному месяцу свободы и наслаждений. Я вздохнул и спросил:

— Где ты ее нашел?

— У метро, ответил иерей. — Она объедки собирала.

С удивлением взглянув на девочку, я впервые заметил, что одета она в старое, разодранное платье, руки и ноги покрыты царапинами, а туфель нет и в помине.

— Н-н-да… Потеряшка… Дела, — почесал я в затылке. А почему именно ко мне? Почему не в детский спецприемник? Родители, наверное, уже обыскались.

Разумовский настороженно оглянулся на плачущего ребенка, высунул голову в окно машины и поманил меня пальцем. Недоумевая, я приблизился и наклонился, подставляя ухо.

— Убиты ее родители, прошептал иерей, а она из интерната сбежала после того, как ее украсть пытались. Такие вот дела. Ей опасность грозит. О смерти родителей она не знает. Напугана.

— А ты как об этом?

— Позвонил в интернат, в отделение милиции, на территории которого она жила… Их застрелили во время ограбления квартиры. Ее отец был известным археологом. Международного уровня. Мать домохозяйкой…

— А не придумывает она с похищением, может ей просто в интернат возвращаться не хочется? Родственники у нее есть?

— Бабушка. Но она инвалид, самой уход нужен, не то что опеку над ребенком доверять. У нее-то девочка и была в гостях, когда произошла эта трагедия… И знаешь, Коля, что-то подсказывает мне, что не обманывает она. Есть у меня предчувствие, что ребенка нужно защитить.

Я посмотрел в бездонное голубое небо, тоскливо взглянул на одевшиеся в красно-желтые одежды клены, полюбовался видневшейся в конце проспекта зеленью лесопарка…

— Коровки, сказал я жалобно, овечки… Уточки, рыбки…

Открыл дверцу машины и сел на переднее сиденье, рядом с Разумовским. Иерей улыбнулся в аккуратно подстриженные усы и включил зажигание. Мотор заурчал, и машина тронулась с места.

— Дядя Коля, Вы останетесь с нами, — раздался позади робкий голос.

Я буркнул что-то невразумительное.

— Вы будете меня защищать?

Часы на приборной доске «Жигулей» показывали четыре часа тридцать минут. Через два часа начинался мой долгожданный отпуск. Я с трудом оторвал взгляд от циферблата и вздохнул:

— Буду.

— И не вернете меня воспитательнице Соне? И меня больше не будут обижать? Вы поколдуете, и все будет хорошо?

Слева от меня раздалось радостное похрюкивание паршивец Разумовский от души веселился. Я набычился и кивнул:

— Наколдую, наколдую…

— А как Вы будете чудеса делать? — Девчушка уже забыла про слезы и неудержимо болтала. Как старик Хоттабыч? Волосы из бороды будете рвать?

— Буду, — пообещал я, пристально глядя на бороду иерея. — Сначала бороду стану рвать, потом уши, потом…

— Куда едем? — спросил Разумовский, уверенно направляя машину к моему дому.

— Ко мне, — вздохнул я. — Не в отдел же с вами тащиться… Я хоть поем толком впервые за день.

— Дядя Коля, — сообщила девочка. А дядя Андрей сказал, что вы мне мороженое купите… И книжку почитаете.

— Почитает, — ответил за меня Разумовский. Только прежде покормит тебя. Перед мороженым ты должна будешь съесть большую тарелку супа и… Что у тебя на второе?

— Котлета, — мрачно сообщил я. — Одна. Я в отпуск собирался и ничего не покупал. — Это плохо, серьезно заметил иерей. Сейчас заедем в магазин и купим продукты. Ребенку требуется хорошее питание.

— Подожди-подожди… Ты хочешь сказать, что она будет жить у меня?!