Сергей Фомичев: Ренегат

— Только на дне рождения у Соняшникова. Раз в год, значит. Андрея-то я регулярно встречал. Забегал по делам на старое место. А Мохолапов из науки совсем ушёл. В Совинторг работать устроился. С его хозяйственными способностями и знанием языков… в общем, не пропал Игорёк.

Настало время вытащить из шляпы кролика. С деланной небрежностью кладу перед Буртиным светокопию соняшниковской заплатки.

Он вздрагивает. Суетится. Лезет в недра шкафа за толстым словарём, за рабочими записями.

Час или больше я растягиваю остывший чай, не желая отвлекать учёного от работы. Раскрыв таблицу Соняшникова, он старательно выводит на листочке переложение текста. Затем, копаясь в словаре, надписывает перевод.

— Не может быть!

— Осмысленный текст, не правда ли? — ухмыляюсь я, давая понять, что так и предполагал с самого начала.

Буртин трясёт головой.

— Три или четыре слова не сложились. Здесь возможны варианты с архаичными формами. Если вы найдёте хорошего специалиста по среднеперсидскому, возможно, вопросов вообще не останется.

— Не томите, — улыбаюсь я.

— Примерно так:

«Шах Авгала сообщает младшему сыну, что наследство он получит, явившись в усыпальницу отца. В какую-то (непонятно) ночь.

Нужно поставить дракона на Марс, повернув хвостом к Земле (я даю привычные нам названия), быка поставить на Солнце, повернув хвостом к Венере. На пересечение их взглядов, нужно поставить оленя, он и укажет (непонятно) на камень, под которым сокрыто кольцо.

Призвать демона… здесь абракадабра… и открыть тайные врата.»

— Авгала?

— Предположительно, это его захоронение было обнаружено восемь лет назад под Нукусом. Ну, то есть имя так читается только по Соняшникову. В литературе, да и в народе, усыпальницу называют Курганом Старца. И знаете, там на полу действительно изображён гороскоп. Нет, не предсказание, а карта планет и звёзд.

— А перечисленные вами зверушки как раз и пропали из Института Археологии Востока.

Буртин подавленно молчит.

— Листочек я заберу. Мало того, вы мне подпишите ещё один. О неразглашении.

Сомнений не осталось, рыжьё из хранилища выкрал Соняшников. То есть самая первая, и основная версия следствия всё-таки подтвердилась. Но что-то не даёт мне покоя.

И я понимаю что именно. Соняшников! Он никак не тянет на преступника. Он выглядит как жертва. Вот! Не преступник, а жертва.

Допустим, получил подтверждение своей гипотезе. Позаимствовал из хранилища экспонаты и сорвался в Нукус. Собирался проверить гипотезу на месте, быстро закончить и вернуть ценности в хранилище, пока их там не хватились. Именно так. Иначе не стал бы он светиться в аэрофлоте, поехал бы поездом. Да и не поехал бы вообще. Зачем?

Но он поехал, и его ограбили.

Кто? Демоны? Повылазили из могилы и, наваляв непрошеному гостю люлей, отобрали все артефакты, словно спички у ребёнка?

Кто же тогда преступник? Получается демоны. Это да, это по нашему ведомству, но что-то не очень верится…

Не с того конца я зашёл, вот что. То есть, зашёл с конца, а надо бы с начала. Откуда учёный неудачник мог получить уникальный текст? Вот основной вопрос философии. На раскопки он не ездил уже несколько лет. В научный оборот этот текст не вводился. Только два возможных ответа: либо Соняшников случайно наткнулся на него в хранилище, либо подсобил свой собрат, учёный.

Перерыть хранилище в одиночку — работа для Геракла. Я в герои не лезу. Припираю главного хранителя к стенке и требую подать на гора весь массив по байбарской культуре. Тот подаёт.

На поверку массив оказывается не таким уж и обширным. К счастью, байбары, или как там они называются, не отличались любовью к эпистолярному жанру. Книг они тоже не придумали, и писали только на предметах.

Ничего я не нахожу. То есть всякого подписанного добра пылилось изрядно (аж четырнадцать единиц хранения), но совпадений не обнаружилось. Я понимаю, что был не прав. Что Соняшников давно, вдоль и поперёк изучил эти четырнадцать надписей. И значит, разгадку нужно искать среди живых.

А тут кроется опасность. Возьмись я допрашивать кого-то из институтских, и об этом узнают все. Никакими подписками о неразглашении свой интерес мне не утаить. И тогда возникает риск предупредить того единственного, кто подсунул Соняшникову текст.

Следовало подобраться к институту исподволь. Со стороны.

Буртина я уже допросил. Остались Игорь Мохолапов и Катя Старинова, бывшая подруга Соняшникова, которую, кстати сказать, мои коллеги из МВД так и не удосужились навестить.