Людмила Ситникова: Не откладывай убийство на завтра

Слава богу, она заметила Марину. Радуясь помощнице режиссера, как самой лучшей подруге, Катка подбежала к ней.

– Марина, я готова!

– О! Уже лучше, очень хорошо, – она одобрительно закивала.

– Вы не знаете, где Татьяна?

– Какая Татьяна?

– Карпова.

– Посмотри в гримерной.

– Это где?

Марина махнула рукой.

Направляясь к гримерке, Ката увидела щупленького паренька, вещавшего Константину Вольдемаровичу об отказе Серебряковой выходить на площадку.

– Черт ее дери, что случилось на этот раз?

Стараясь остаться незамеченной, Ката прошмыгнула мимо режиссера и потянула дверную ручку.

В следующую секунду она сто раз пожалела о содеянном. Танька готовилась к съемкам, находясь в объятиях высокого мужчины. Прижимая Карпову к стенке, донжуан осыпал ее лицо и шею страстными поцелуями. От неловкости на Катку напала икота. Парочка вздрогнула, и Танюха севшим голосом заорала:

– Кто ты такая и почему врываешься без стука?

– Тань, это я, извини, я не хотела мешать.

– Катка?! Я тебя не узнала, надо отдать должное Идее Карповне, как всегда, она поработала на славу. Слушай, а парик тебе решительно не идет, в нем ты похожа…

Мужчина повернул голову и оценивающе посмотрел на Копейкину. Катарина потеряла дар речи. Перед ней стоял не кто-нибудь, а сам Любомир Круглов! Секс-символ семидесятых, любимец миллиона женщин, известный ловелас и герой-любовник. Будучи еще девочкой, Ката собирала календарики со знаменитостями, и фото Круглова было самым любимым в ее коллекции. Конечно, сейчас, в свои пятьдесят пять, Любомир выглядел не так, как в былые времена, но это не мешало ему оставаться кумиром людей среднего возраста. Высокий, всегда подтянутый и элегантный, Круглов воплощал саму изысканность и вкус. Его худое ухоженное лицо с раскосыми карими глазами и очень чутким – для мужчины – ртом являлось мечтой многих представительниц прекрасной половины человечества. Даже пара глубоких морщин на лбу и переносице не портили его внешнего вида, скорее, напротив, придавали актеру лишнюю порцию сексуальности.

Катарина пребывала в шоке. Естественно, в увиденном не было ничего экстраординарного, между партнерами мимолетные романы случаются довольно-таки часто, но Круглов… Катарине он казался недосягаемым, недоступным.

Любомир одарил Кату обворожительной улыбкой и, обращаясь к Карповой, низким голосом прошептал:

– Значит, как договорились, не забудь.

– Да, конечно, жду с нетерпением.

Как только он вышел, Катарина набросилась на подругу:

– Как ты могла, Танька, невозможно поверить!

– Ты о чем?

– У тебя роман с Кругловым, а ты молчала, почему не сказала, а еще называешься подругой?

Танюша округлила глаза.

– Подумаешь, если каждый раз говорить о своих романах, можно мозоль на языке натереть.

– Но это же сам Круглов!

– Для тебя Круглов – недосягаемый небожитель, а для меня он просто Любомир, обычный человек, кстати, страдающий от простатита.

– Таня!

– Правда жизни, или ты считала, что актеры никогда не болеют?

– Все равно ты должна была сказать, вы давно… встречаетесь?

В дверь постучали, на пороге появился Ручкин.

– Так, Катарина, слушай меня внимательно, я объясню твою задачу.

Задача оказалась – легче не придумаешь: Ката должна была взять поднос с чашкой кофе и произнести фразу: «Ваш кофе, Наталья Евгеньевна».

– И все?

– А ты чего ожидала, что тебе дадут играть главную роль? Смотри, с этой справься. – Режиссер поспешно вышел, крикнув на ходу Татьяне, чтобы та явилась на площадку через пятнадцать минут.

В гримерке появились две девушки в сопровождении Идеи Карповны.

– У вас общая гримерка? – шепотом спросила Ката.

– Естественно, я же не такая знаменитость, как Серебрякова или Круглов.

– Эта старая корова опять на меня наорала, – говорила блондинка, пока Идея Карповна накладывала на ее лицо тон.

– А что ты хочешь, она вообще стерва отменная, – вторила другая.

– Идея Карповна, вы не видели Макса? – спросила Таня, не глядя на гримершу.

– С Кругловым стоит.

– Отлично, Катка, я пошла, не дрейфь, увидимся на площадке.

– Тань…

– Потом-потом, у меня важное дело.

– И волосы у нее ужасные! – продолжала исходить желчью блондинка.

– Да это парик, помнишь, я видела, как она его поправляла?

– Парик? Не может быть!

– Точно, говорю тебе.

– Идея Карповна, только вы можете сказать: у Серебряковой действительно парик или…

– Ничего я говорить не буду!