Юлия Климова: Грымза с камелиями

– Вот пусть и едет отдыхать и заведет себе кого-нибудь, отвлечется, – прописала мне лекарство Альжбетка.

Не так давно Солька стала встречаться с нашим общим соседом Славкой. Он отличный парень, так что ничего против этого союза мы не имеем. Подкалываем их иногда, но исключительно с добрыми побуждениями – жизнь влюбленных не должна быть скучной и однообразной. Раньше Славка пилил гробы, потом переметнулся на производство тумбочек. Вот когда Солька отправилась поздравлять его с этим повышением, тогда-то они и полюбили друг друга.

– Ладно, – сказала я, – завтра куплю сослуживцам тортики, а себе толстый журнал по туризму и быстренько решу, куда податься. Конец сентября, я еще смогу найти пляж, на котором можно будет раскинуть свое бесподобное тело.

Прекрасное утро. Ужасное утро.

Кстати, я похудела еще на два килограмма, кушайте гречку и пейте зеленый чай!

На работу собиралась быстро и ритмично – надо еще забежать в булочную недалеко от офиса и купить четыре торта.

Я выдавила пасту на электрическую щетку и зажужжала. Наверное, за этим жужжанием я не сразу услышала Альжбеткин визг, но когда я оказалась на лестничной площадке, с пастой, стекающей изо рта, точно кровь у вампира, то увидела просто невероятную сцену.

Дверь соседней квартиры была распахнута, на пороге стояла полуодетая Альжбетка, а на полу на коленях стоял Осиков Арсений Захарович и молил нашу богиню красоты и вожделения следующими словами:

– Отдай мои сокровища, я прошу, отдай мои сокровища!!!

Открылась дверь Солькиной квартиры, и заспанная, замотанная в одеяло учительница ботаники спросила:

– Ему что, хлеба?

– Нет, – покачала я головой, – ему сокровища.

В этот момент открылась дверь лифта, и ко мне навстречу шагнула моя разлюбезная Мария Андреевна.

– Мама, а ты-то тут какими судьбами? – изумилась я, глотая остатки пасты.

– В отпуск я еду с тобой, – решительно заявила она и заинтересованно посмотрела на Осикова.

Мир рухнул.

Я подняла Арсения Захаровича с пола и впихнула в Альжбеткину квартиру, туда же засеменила Солька, обмотанная одеялом. Вот теперь я могу разобраться со своей мамой!

– О каком отпуске ты говоришь? – грозно спросила я.

– О твоем, дорогая.

– О МОЕМ! Так вот, мой отпуск – это мой отпуск, и я сама разберусь, как и где, а главное, с кем мне его проводить!

– Ты грубишь матери!

С одной стороны, она права, но лучше сразу взять ситуацию в свои руки, иначе я и не замечу, как мама окажется в моей багажной сумке.

– Я опаздываю на работу, прости, мне надо бежать.

Я нажала на кнопку лифта, и он гостеприимно раскрыл двери перед надувшейся от обиды мамой.

– А кто этот очаровательный мужчина? – спросила она, поглядывая в приоткрытую дверь Альжбеткиной квартиры.

– Маньяк!

– Мне просто необходимо с ним познакомиться!

Сказав это, мама направилась вовсе не в сторону лифта, а в сторону Альжбеткиной квартиры.

Открывая дверь, она сладко произнесла:

– Альжбетта, душечка, ты же не откажешь мне в чашечке кофе с дороги, мы так давно с тобой не виделись.

На секунду я представила себе Альжбетку в полуобморочном состоянии.

Ринувшись в свою квартиру, я запила остатки зубной пасты глотком ледяного вчерашнего чая, причесалась, посмотрела на себя в зеркало и сказала:

– Чует мое сердце, не будет у тебя отпуска, все планеты сейчас выстраиваются в иной ряд, все звезды рисуют иные созвездия, не будет у тебя отпуска, не бу-дет!!!

В офисе все суетились, никому и дела не было до того, что сегодня у меня последний рабочий день. Я разнесла тортики и печенье по любимым отделам и уже собиралась прибраться на столе, как из своего кабинета вынырнула Любовь Григорьевна и поманила меня пальцем.

Любовь Григорьевна – финансовый директор, и, помимо рабочих моментов, нас связывает одна маленькая тайна: я ей помогла влюбить в себя одного очень милого юриста – Крошкина Илью Андреевича. Моя интуиция подсказывает, что все у них получится.

Закрывая за мной дверь, она зашептала:

– Он сделал мне предложение, ты можешь себе представить, он сделал мне предложение!

– Надеюсь, – сказала я саркастично, – вы не сразу ответили согласием, а сказали, что года три подумаете.

– Нет, – замотала головой директриса, – я почему-то сразу согласилась.

– Странно, – пожала я плечами, еле сдерживая улыбку.

Любовь Григорьевна смотрела на меня в замешательстве. Я засмеялась и обрушила на нее целый поток поздравлений и пожеланий.