Юлия Климова: Как понравиться маньяку

Смотрины обычно были приурочены к ужину. Капитолина Андреевна волокла сына к невесте, где, улыбаясь до ушей, придирчиво оценивала стряпню хозяйки. Зная, что Максимушка любит поесть, она придавала особое значение поварским способностям будущей жены. Кочкин верил в судьбу и к смотринам относился скептически, да и никто до сих пор в его душе не оставил хоть какого-нибудь следа. Наловчившись определять по жестам и мимике матери, кто ей нравится, а кто нет, он начинал говорить комплименты неугодной, чем безумно раздражал свою родительницу. Капитолина Андреевна сердилась, ругалась и никак не могла понять, почему же их вкусы не совпадают.

– Паршивый денек, – буркнул Кочкин, глотая столовую ложку будущей изжоги. Без супа он обойтись не мог – чувствовал себя голодным, жалким и никому не нужным, поэтому предпочитал слопать тарелочку горячих щей или борща, а потом разводить соду водой и тушить образовавшийся в организме пожар. Объяснить, почему на него наваливалась такая кручина при отсутствии на столе первого блюда, он не мог, возможно, тут играли роль семейные обеды, которые в далеком детстве были обязательным ритуалом по субботам и воскресеньям.

– Н-да, – протянул Максим Григорьевич, вспомнив круглый стол с льняной скатертью и белую с розовыми цветочками супницу. А может быть, плюнуть на все и жениться на первой встречной? Долой страхи, робость и сомнения, живут же другие… Кусочек картофельной запеканки, наколотый на вилку, замер в воздухе, и на брюки шлепнулась жирная капля молочного соуса. – Н-да, – протянул еще раз Кочкин, понимая, что химчистки теперь не избежать.

Размышляя над тем, остановить свой выбор вечером на очередной невесте или нет, он поднялся в свой кабинет. Ничто не предвещало кардинальных изменений в жизни полноватого, неуверенного в себе следователя. Из окна все так же проникало солнце, разливаясь желтыми лужами на подоконнике и столе, а бумаги с пометками о нераскрытых преступлениях с немым укором все так же лежали поверх пухлых папок.

– Н-да, – в третий раз протянул Максим Григорьевич, понимая что за время его отсутствия картина не изменилась – убийцы чудесным образом не нашлись, а ограбления не растаяли в воздухе, как дряблые миражи.

В дверь постучали.

– Войдите, – громко сказал Кочкин, тяжело вздохнув.

Появившаяся девушка, пытаясь подобрать нужные слова, на секунду замерла на пороге, затем тряхнула копной светлых волос и, решительно подойдя к столу, села на стул.

– Меня хочет убить маньяк, – выпалила она, с вызовом посмотрев на следователя.

– Прекрасно, – ответил Кочкин, пытаясь приблизительно посчитать, сколько ненормальных дамочек приходило к нему на этой неделе с подобным заявлением. Некоторые даже жаловались на своих мужей, надеясь, по всей видимости, отдохнуть несколько дней в одиночестве, пока правоохранительные органы будут разбираться, что к чему.

– Что же здесь прекрасного? – поинтересовалась Леська, внимательно разглядывая следователя. Не зря он ей сразу не понравился: полноватый, волосы рыжие, рубашка слегка мятая, задумчивый какой-то – короче, на двухметрового красавца с черным автоматом не тянет.

– Извините, я хотел сказать, выкладывайте все, что наболело.

Леська достала газету, положила ее на стол и ткнула пальцем в статью:

– Вам это знакомо?

– Конечно, статья написана по моей просьбе.

– Прекрасно, значит, с этой минуты вы несете полную ответственность за мою жизнь, с чем вас и поздравляю!

– Вас как зовут? – Пока Максим Григорьевич понимал только то, что визит светловолосой красавицы как-то связан с Телефонистом. Поведение девушки настораживало – слишком взволнована, слишком напориста.

– Лисичкина Олеся Владимировна, вот пропуск. Вы почему, товарищ следователь, так плохо работаете?

У Кочкина сразу же началась изжога. Сначала во рту появился неприятный привкус, а в горле защипало, потом мучительное жжение расползлось в разные стороны, заставляя Максима Григорьевича кривить губы и морщиться.

– Вы по какому вопросу, излагайте конкретно! – рявкнул он, срывая на Леське свое плохое самочувствие.

– Дело касается маньяка… Телефониста, – теряя некоторую уверенность, ответила она. Странный какой-то следователь, кривится что-то… Олеся стрельнула глазами на Максима Григорьевича и поджала ноги под стул. – Здесь написано – обращаться к вам по любым маньячным вопросам, а также указано, что вы будете рады любой информации, связанной с Телефонистом, вот я и пришла. А радости на вашем лице что-то не наблюдается.