Юлия Климова: Вредная привычка жить

Я была уверена в своей правоте, но вместе с этой правотой наверняка нажила себе одного врага, начальника отдела планирования, в народе – Семенова Бориса Александровича.

Выходя из кабинета Селезнева, он смерил меня таким взглядом, что кактус окончательно скукожился и упал, что меня тронуло до глубины души. Не обращая внимания на каменное лицо Семенова, я выковыряла пальцем дырочку в сухой земле и упрямо воткнула туда остатки кактуса, потом открыла маленький пакетик с яблочным соком и со словами: «Пей, маленький» – полила его из трубочки. Колючки больно застряли под кожей, но разве я могла об этом думать, когда на моем столе умирал одинокий, забытый людьми кактус.

Глядя на все это, Семенов Борис Александрович здраво решил, что мне лучше не доверять свои бумажки, и ритмичным шагом покинул приемную.

Вечером, собирая пожитки в сумку, я стащила пару блокнотов, три ручки, еще ластик и коробочку скрепок и сделала вывод, что, раз меня не уволили сегодня, меня не уволят никогда.

Итак, у меня есть работа.

Я, как все отличные девчонки из всех отличных книг, сажусь на диету и иду с Альжбеткой в ночной клуб, а после я узнаю, что любовь до гробовой доски все же существует

– Что ты ешь? – возмущалась Солька, махая в воздухе пустым пакетом от чипсов. Будь он полным, она плюхнулась бы сейчас перед телевизором и, доставая из шершавого пакета масляные прозрачные кусочки, запихивала бы их в рот.

– Что ты ешь? – продолжала Солька, указывая мне на заплесневелый батон белого хлеба и на открытую банку шпрот на столе. Могу спорить, мысленно она уже брала двумя пальцами рыбешку за хвостик и опускала ее в свой сварливый ротик. – Это все – долой! Ты начинаешь новую жизнь, и я тот человек, который тебе поможет.

– Вот счастья-то привалило, – сказала я, накалывая на вилку тоненькую, как Любовь Григорьевна, шпротку.

Солька взяла пакет для мусора, а это то, что я всегда покупала очень исправно, и сгребла в него все со стола. Я не сопротивлялась: нравится Сольке быть властительницей моего желудка – ради бога, магазины все равно еще никто не отменял, а плесневелого хлеба, чтобы потешить Солькино самолюбие, мне не жалко.

– Ты начинаешь новую жизнь! – радостно повторила Солька. – Ты выходишь к людям из долгого, долгого заточения твоего пофигизма. Теперь ты на диете, влезаешь во все купленные за этот год шмотки и постоянно выходишь в свет, а то иногда, когда я тебя слушаю, я понимаю, что ты просто дикая.

– Не дикая, а одичавшая, – сказала я, наливая себе кофе.

После работы я зашла в магазин и пополнила запасы продовольствия у себя в квартире. Я же не знала, что у Сольки родится идея – начать за меня мою новую жизнь.

– Никакого кофе, – разошлась Солька, – только зеленый чай, помни про свои многострадальные почки.

– Ну да, – кивнула я, садясь за стол, – так что на ужин?

Солька победно улыбнулась и достала из холодильника тарелку с нашинкованной сырой капустой.

– Ешь, – светясь от счастья, сказала Солька, пододвигая ко мне тарелку с этим сеном.

– Хорошо, – понуро согласилась я, – только дай мне хлеба, колбасы, майонеза и рюмку водки, чтобы мне не было мучительно больно за бесцельно прожитый вечер…

– Аня! Ты слушаешь, о чем я тебе говорю? Ты вступаешь в новую жизнь, кругом все так чудесно и прекрасно, а ты уже восемь лет ходишь в драповом пальто!

– Это не пальто, это защитная оболочка от внешней среды, от мира, это, если хочешь знать, философия моей жизни.

– Больше нет никакой философии, больше нет всего этого дерьма, – ласково сказала Солька, – есть ты, такая добрая и прекрасная, и сегодня ты еще к тому же идешь с Альжбеткой в ночной клуб.

– Нет, – отрезала я, – последний раз, когда я там была, все закончилось дракой, меня и не пустят.

– Пустят: ты оденешься, накрасишься, и кто посмеет не пустить подобную богиню, тем более что с того случая прошло полгода.

– Ну и что, хоть год, меня просто невозможно забыть!

Солька закатила глаза, а я засунула в рот капусту.

– Дерьмо.

– Согласна, – голосом медсестры, объясняющей душевнобольному, что мир не совершенен, сказала Солька и придвинула тарелку еще ближе ко мне, – ты сейчас хорошо должна поесть, чтобы в клубе тебе не хотелось, не стоит есть на ночь.

– Докатилась, я на диете…

– Заметь, на добровольной диете!

– Какая же она добровольная, если ты прокралась в мою квартиру – и зачем я тебе только ключи дала – и нарезала этой соломы?