Гунар Цирулис - Магнолия в весеннюю метель

Контраст между внешностью бани и интерьером был поразителен. Видимо, колхозные строители приняли во внимание рационализаторские предложения Талимова, начиная от стеклянных дверей, отделявших сени от комнаты отдыха. Они растворялись автоматически, еще до того, как их касались рукой.

— Как в Москве, в международном аэропорте, — восхитилась Ирина.

— Так же и все остальные двери. Даже душевая оборудована фотоэлементом, — похвастал Талимов.

— Ах! — с наигранным ужасом воскликнула подруга экстрасенса. — А кому же потом достаются карточки с голыми людьми?

Но даже подобная техническая безграмотность была не в силах испортить настроение Талимову, поскольку рядом с камином возвышался заказанный по телефону бочонок с пивом.

— И без всяких биотоков, — попытался он кольнуть Ливсалниекса. — Можно сказать — мост дружбы между Азербайджаном и Латвией. Его опоры вцементированы в сердца хороших людей.

— Хорошо, если под ними не течет подземный ручей. Как под этим помещением, например, так что я убедительно советую вам не слишком задерживаться за столом, — отомстил экстрасенс. — Я всем своим существом ощущаю, что под фундаментом бьет родник.

— Только не начните искать еще и нефть. Это работает вибратор, который я посоветовал им вмонтировать в бассейн. Для волнового массажа, как в Цхалтубо, — усмехнулся апологет автоматизации, однако на всякий случай поспешно вышел.

— Прямо-таки гидрофлирт, — улыбнулся Приедитис и взял за руку Тату, — Пойдем, посмотрим на озеро.

Правильно заключив, что приглашение распространяется и на нее, к ним присоединилась и Ирина Перова.

К берегу они подошли по мосткам, которые вели от дверей бани, заходя довольно далеко в озеро, где они заканчивались покатым спуском. Вода не выглядела гостеприимной, в ней отражалось помрачневшее небо, гуляли небольшие серые волны, чуть-чуть колебавшие сваи, что поддерживали мостки. Ирина вздрогнула.

— И тут придется нырять?

— Не обязательно. Охладиться можно и под душем или в бассейне. Но принято считать, что вот это и есть самый кайф.

— А вы? — неожиданно резко спросила вдруг Ирина. — Вы всегда поступаете так, как все?

— Обычно я стараюсь не поддаваться массовому психозу. От так называемых общепринятых норм мне бывает противно. Но все же какое-то рациональное зерно есть во всяком суждении.

— Нет дыма без огня, да?

— Это уже относится к людским пересудам…

— О поведении людей, да. Вы и представить себе не можете, какие слухи пойдут в нашем институте относительно сегодняшней экскурсии. — Ирина снова вздрогнула и плотнее закуталась в свою огромную вязаную шаль.

— Тогда и не приглашали бы меня, — обиделся Приедитис.

— А я хотела! С кем мне проводить время? С квартетом врача-чудотворца? От Талимова и в Москве трудно отбиться. Он посвятил мне неоконченную поэму, и ему не хватает только апогея, чтобы написать гимнический финал. С вами мне хотя бы спокойно.

— Тонкий намек — чтобы не рассчитывал на курортный флирт…

— Похоже, вы никак не можете обойтись без таких вот затертых штампов. Какое значение имеют время и место, если чувство идет от сердца?

— С этим я не спорю. Два молодых и свободных человека встречаются во время отпуска, чтобы потом провести вместе всю жизнь. Я обеими руками — за! Но мне не по нраву любовные романчики, рассчитанные ровно на двадцать четыре дня.

— Вот это мужской разговор. — Ирина умело переключилась на волну Иманта. — Один грешок перед тем, как выйти на орбиту? Когда грозит невесомость? Когда у горизонта сгущаются грозовые тучи? В присутствии ребенка? — Возмущение в голосе Ирины все возрастало. Но тут же она неожиданно улыбнулась, вцепилась в локоть лейтенанта и просто-таки потащила его назад, в баню. — Не откажусь!

В комнате отдыха в камине горел огонь. Он, безусловно, нагревал воздух, а атмосферу? Атмосфера казалась крайне напряженной, как если бы люди говорили об одном, а думали в то же самое время совсем о других вещах. Быть может, о том, что их жизненные пути вот-вот разбегутся в разные стороны, двадцать четыре беззаботных дня вскоре улетучатся из памяти, и люди эти никогда больше не встретятся. Мужчины успокаивали себя тем, что уже заранее предупреждали, что никаких надежд питать не следует, мысли женщин вращались вокруг непременного: «А стоило ли?»

Талимов был уже в сауне. Захватив со стола две кружки с пенящимся пивом, к нему присоединился и адвокат, в надежде таким способом прогнать грусть. Ливсалниекс тоже охотно примкнул бы к ним, однако Рута Грош не выпускала его из-под перекрестного огня вопросов.