Люда и Игорь Тимуриды - СУ-47 ДЛЯ МАТЕРИ ОДИНОЧКИ

Он умер.

О Господи, я же забыла закрыть дверь, – наконец поняла я.

Точно кукла человек выпал головой и спиной вниз на асфальт, нелепо взбрыкнув окаменевшими недвижными ногами вверх. Они задрались и остались на машине. Прикушенный персик изо рта покатился по асфальту под колесо. На безжизненном странном лице его все еще застыла та же улыбка. Пистолет еще раньше выпал мне на колени.

Еще вне себя от страха, и не чувствуя крови, текущей по разорванному пулей уху, я, ничего не соображая, разрядила в труп выпавший из его руки мне на ноги его собственный пистолет с глушителем. И стреляла бездумно до тех пор, пока не кончились патроны, а потом еще нажимала курок, не понимая, что делаю и зачем.

Какая-то непонятная тревога грызла сердце. Так бывало всегда, когда я что-то не понимала очевидное, не могла связать что-то, и нечто упускала. Там, где другие могли уже заметить пробел в рассуждениях, я там просто вообще не думала. Что-то я такое подозрительное заметила, но не осознала, и не отметила. Я не могла уловить ускользающую мысль.

Я не понимала, что со мной творится, и почему я так все больше и больше волнуюсь.

Взгляд мой уловил бегущую из магазина по противоположному тротуару маленькую девочку, сидящую овчарку, вырвал из темноты персики на сиденье, и ледяное копье словно пронзило мне сердце. Я вспомнила такую же маленькую Принцессу, за обе щеки уплетающую еду из моей сумки, овчарку, схватившую персик и корчащуюся в судорогах, и улыбку киллера, подносящего ко рту очаровательный персик... Я все вспомнила, как маленькая Принцесса ела. Я не могла даже крикнуть и остановить девочку в моей памяти, чтоб она не ела, не ела, не ела... Я все видела маленькое лицо девочки, назвавшую меня мамой и уплевшую гору ужасных продуктов... В жаркой машине с меня рекой тек холодный пот, но я не могла ни остановить его, ни пошевелиться. Я уже ничего не могла поделать, только видела это маленькое доверчивое лицо. Мама!

Если от одного укуса персика со здоровой собакой и тренированным непобедимым убийцей случилась мгновенная смерть, и они упали замертво, то что произойдет с девочкой, съевшей в пятьдесят раз больше!? Я все представляла, как она падает в магазине пятьдесят раз снова и снова, и никто не приходит ей на помощь и проходят мимо, ибо мало ли теперь бродяжек?

Мне послышался шум. Ко мне бежали люди и собака.

И только потому я опомнилась и подняла голову. Надо мной была большая надпись большими буквами:

МУР.

Я пожала плечами. Здание.

Оттуда выбегали какие-то люди и странно смотрели на то, как я стреляю, вернее, щелкаю в труп из пистолета с глушителем. Я и опомнилась то только потому, что увидела, как они странно глядели, широко раскрыв глаза и рты. Что они, трупа не видели? – разозлившись, подумала я, и пришла в себя.

Поняв, что я, наверное, веду себя глупо, я кинула пистолет на труп, захлопнула дверь и тронула резко машину.

Что же в Москве, такое известное, начинается на М? – напряженно думала я. МХАТ – вспомнила я, и успокоилась. Это и был, наверное, известный Московский Художественный Театр, где работал мой любимый Станиславский. Жаль только, что родители почему-то никогда так и не подумали повести меня туда в отличие от брата, которого повели, а сказать им об этом у меня не было силы. А я так завидовала ему. А после смерти родителей я уже не могла и мечтать попасть туда. На глаза навернулись глупые слезы.

Я еще раз оглянулась, чтоб запомнить знаменитое любимое здание, воспетое в стольких книгах. Актеры всей группой собрались вокруг упавшего, точно в сцене Ромео и Джульеты. Попавший под заднее колесо несчастный персик обрызгал все вокруг сочной мякотью.

Я посмотрела на свои руки – я неизвестно когда надела на них тонкие белые женские перчатки. Я вспомнила, что видела их в бардачке возле Олиной косметички, но вот когда натянула их – хоть убей, не помню. Женский инстинкт во мне неистребим – печально подумала я. Даже в горе я кокетничаю.

Я не могла смотреть на машину без содрогания – в ней все напоминала мне ужасного человека, точно запах его все еще чувствовался в машине и он снова незаметно возникнет за моей головой, съест персик и опять выстрелит мне в голову. Все в ней напоминало возможную смерть близких людей. Дрожь против воли охватывала меня. Я плакала. Я никак не могла успокоиться, вытирала пот, вытерла в перчатках абсолютно всю машину, каждую ее пядь.

При первой же возможности я решила поменять проклятую машину, забив пока кнопки на окнах. Киллер-невидимка здорово сбил с меня спесь. Конечно, я слышала, что бывают Моцарты от рождения, понимала, что среди миллиарда людей попадается и один совершенный уникум по скорости и реакции, наверняка еще развитой по каким-то тайным методикам, читала древние китайские хроники про сверхбыстрых бойцов, но увидеть такое в натуре было шоком. Только сейчас мне пришло в голову, что написанное в одной из документальных книг, что кинокамера не фиксировала удары Брюс Ли по груше или перемещения Уэсибы во время боя, могло быть правдой. Я с трудом взяла себя в руки, ибо, горевавшая и ревевшая по Принцессе, я оказывалась беззащитной.