Люда и Игорь Тимуриды - СУ-47 ДЛЯ МАТЕРИ ОДИНОЧКИ

Никто меня не искал, никто меня не останавливал. Попробовав на всякий случай рукой оставшийся мой черный телефон, я поняла почему. Просто все и всех глушили уже во всем городе, и ни рации, ни телефоны, ни даже телестанции наверняка не работали. А чтоб вырубить обычные телефоны достаточно просто вырубить телефонные станции, это вообще просто. Едь – не хочу.

Я осторожно притормозила, взглянув на название улицы. Полезно знать, где я нахожусь.

- Петровка 38, – медленно, приоткрыв дверцу с той стороны, по слогам, прочитала я. Что-то было в этом названии знакомое. Может когда-то я уже жила здесь?

Как бы то ни было, я успокоилась и полезла прямо на медленном ходу одной рукой в чемодан, чтоб проверить, не сунул ли генерал мне Олины платья вместо моих бумаг. Щелкнув замком я убедилась – да, это были мои дурацкие фальшивые пачки, дипломат с долларами поверх, документы на “Феррари”, “Ниссан” и мотоцикл, куча бумажек и телефонных карточек мужа. Я закрыла его одной рукой, вынув дипломат с долларами. А потом открыла другой громадный чемодан – да, то же самое, они просто засунули в большущий кожаный чемодан два других брезентовых мешка, которые запаковали Оля с генералом еще в вертолете. На всякий случай я одной рукой, изредка поглядывая назад, развязала один мешок, чтоб убедиться, что там мое, ибо почудилась там какая-то подозрительная коробка. А к подозрительным коробкам неизвестного происхождения я испытывала с некоторых пор очень нехорошее леденящее душу чувство, после того как дипломат банкира Алексей Михайловича превратил пятьсот моих преследователей в порох. Подложить мне коробочку и хладнокровно отправить меня убегать сколько угодно – это была шутка совсем в стиле генерала или бойцов белобрысого.

Я вытащила коробку из брезентового мешка и облегченно захлопнула чемодан. Персики! Я раскрыла ее. Это была типичная коробка с громадными сочными персиками, которые продают на каждом углу. Поскольку она была жесткая и закрытая, то они и не помялись. Я вспомнила, что я высыпала в громадные сумки наверх все из сейфа будущего мужа, в том числе и продукты, коньяк, помидоры, балык. Насколько я вспомнила, там была еще одна отличная коробка пирожных... Помидоры и балык, Оля, как я понимаю, выкинула еще в вертолете, ведь все равно подавились бы, а коробку оставила, не разобравшись, что в ней. Убедившись, что в мешке бумаги мои и мужа, а также проклятые пачки, преследовавшие меня, я захлопнула чемодан, вынув открытую коробку с прекрасными, словно на продажу, аппетитными персиками...

И застыла неподвижно, парализованная ужасом, а по спине у меня побежали ледяные мурашки... Киллер появился на сиденье в машине рядом со мной так незаметно, будто материализовался из воздуха. На меня смотрело дуло пистолета.

А ведь я все еще медленно ехала, хоть и оборачивалась назад, закрывая чемодан. Да и дверь с его стороны он должен был открыть, хотя и забыла, дура, ее прихлопнуть. Пистолет с глушителем холодно смотрел мне в голову.

Даже со своей безумной реакцией я не смогла засечь момент, как он появился. Мне кажется, что он силой удерживал свое лицо долго на месте, чтоб я видела его.

Пока я копалась, в машине появился киллер, такие вот новости, – криво улыбнувшись, подумала я.

Он откровенно издевался надо мной, зная, что с его реакцией и скоростью я не смогу от него уйти.

Время словно остановилось для меня.

Пот струился у меня по спине – оружия у меня не было.

- Ну что... – славно беззаботно улыбнулся он, беря другой рукой персик и нахально поднося его ко рту. Будто я это ему коробку подала. – Не такая уж ты и страшная...

Я даже не заметила, как персик исчез из коробки и появился у его рта, а ведь я отличалась чудовищной реакцией. Точно тень для меня мелькнула.

Он специально медленно поднял пистолет выше, кусая персик, прежде чем выстрелить. Я все хорошо видела.

Все произошло так мгновенно, что я только и успела, что сказать первые буквы молитвы к Богоматери.

Его лицо, куснувшее персик, вдруг исказилось судорогой, как у Альмы-людоедки, овчарки на автодроме, куснувшей такой же персик, я дернулась назад, ударив тормоз и врезав правой рукой по его руке вперед, его ударило инерцией о стекло, и пистолет все же запоздало выстрелил, лишь разорвав мне левое ухо. Но это была судорога, последняя попытка стрелять. А проклятый человек-тень, так сбивший с меня спесь своей реакцией, почему-то медленно вывалился спиной назад из машины в незахлопнутую дверь с искаженным странным лицом с персиком во рту.