Люда и Игорь Тимуриды - СУ-47 ДЛЯ МАТЕРИ ОДИНОЧКИ

Еще трое сдали документы и одно украшение, извиняясь, заявив, что сунули в карман в суматохе механически или не заметив.

Все это управляющий говорил, пока белобрысый хладнокровно составил на большом листе план разлета бумаг, и каждый из нас отметил на нем, что он заметил, сколько и как, и как потом вели себя люди. Поскольку почти каждый из нас отличался профессиональной абсолютной наблюдательностью, то, дополняя друг друга, мы составили четкую картину разлета бумаг, их количества, и отметили места падения драгоценностей на ковер. И схему поведения людей, а также количество того, что у нас уже было.

Управляющий уже облегченно улыбался, вытирая пот, уверенный и успокоенный из-за того, что все нам вернули, когда, повинуясь указаниям плана, мы безжалостно и бесцеремонно обыскали еще нескольких людей и места, к которым они подходили. Люди, у которых были найдены вещи, яростно заявляли, что им их подкинули, требовали адвоката, один заявил, что у него болезнь Альцгеймера – он не помнит, что его, а что чужое...

- И это порядочные люди, ювелиры! – в ужасе бормотал управляющий, наблюдая за тем, как наши люди профессионально извлекали на свет документы и некоторые драгоценности, которые оказались под скатертями на столах или под ковром, чтоб никто никого не мог обвинить в краже, или в других укромных местах. Было найдено еще десяток отдельных листов писем, и Саня просто дрожала от злости и ярости, понимая, как трудно будет соединить их потом вместе. Она чуть не кидалась на людей и чуть не ревела. Она все корила себя, что не связала пачку.

- Они все хотят выяснить, где остальные царские драгоценности спрятаны... – проскрипела она.

Впрочем, ее немного заняло то, что пришлось просмотреть наши драгоценности, все ли на месте, и они с Олей и с двумя бойцами, которые держали до этого их в руках, несколько раз проверили их. Благо, для них были ячейки, да и нарисованы они были. Но Саня все сбивалась и глядела на письма трагическим взглядом, все дергаясь к ним, и не могла сосредоточиться. Ее тянуло тут же разобрать их по отдельным письмам, она не могла поверить, что ничего ценного не пропало, сидела как на иголках...

Я все боялась, что это привлечет к нам внимание охраны.

Зал встревожено гудел. Все переговаривались, пересказывали содержания ухваченных листков писем, ибо были не только письма какого-то влюбленного Евгения Петровича, а еще и других. Кто-то уверял, что ему попалось письмо Николая II, отправленное с фронтовой полосы, где он описывает дочери, что видел...

Саня злилась и искала эти письма, не в состоянии успокоиться. Похоже, ее волновали больше документы, чем драгоценности. Она не могла себе простить своего небрежного отношения с ними.

Я пожала плечами.

- Что такое Великая Княжна? – с любопытством спросила я, прислушиваясь к гулу ресторана. Несколько наших бойцов, которые из любопытства просмотрели письма в машине, теперь по памяти раскладывали отдельные поврежденные листы как они лежали...

- Я расскажу вам, что такое Великая Княжна, – неожиданно громко сказал с дальнего столика тот самый скандальный ювелир, невежливо вмешиваясь в разговор. Он явно подслушивал. Я смутилась. А он громко продолжал. – Не только расскажу, но и покажу фотографию той несчастной дочери царя, которую вы обокрали...

Я нахмурилась, а Олег Иванович угрожающе приподнялся, чтобы остановить нахала.

Но тот нахально и холодно продолжил.

- У меня как раз в портмоне снимки членов царской семьи, я взял их на встречу... – он склонился над столом и стал доставать из пиджака бумаги.

Мой взгляд невольно упал на лежащего рядом на тахте сбоку старика, возле которого суетились две санитарки. Он все бормотал что типа – “тайный брак”, “тайный брак”, мы не могли жить открыто...

А ювелир злорадно перебирал карточки, направляясь ко мне.

- Великая Княжна Татьяна была дочерью расстрелянного царя, и она погибла вместе со всей Царской Семьей... – холодно сказал он, приближаясь ко мне и пронзительно взглянув в мои глаза. – Титул Великих Княжон дается только дочерям царствующего царя, если он царствовал при рождении дочери...

Не желая, чтоб он меня смутил, я выпрямилась и властно холодно взглянула ему в глаза. Он замешкался, перебирая карточки. Я заметила, что его взгляд остановился на общей фотографии Царской семьи, и он вздрогнул. И остановился передо мной.

Его что-то на мгновение на ней смутило. Но, кажется, он сам не понял что, застыл.

- Ну?