Люда и Игорь Тимуриды - СУ-47 ДЛЯ МАТЕРИ ОДИНОЧКИ

- Прекратите! – закричал управляющий, пытаясь навести порядок. Все вскочили, устремились сюда, кричали. – Что произошло?

- На ней надето ожерелье ИМПЕРАТРИЦЫ! – непримиримо выкрикнул старик.

Я дрогнула.

Все обернулись.

- На ней одето по аукционным ценам на сто миллионов долларов! – выкрикнул яростно ювелир, пожирая меня глазами.

Теперь уже все смотрели на меня неотрывно, как я шла к своему столику два шага. Глаза их были широко открыты.

- Будто волны рубинового пламени... – восторженно сказал кто-то. Завороженный такой голос. Учитывая, что мы только что видели действие огнеметов и как красиво горели люди в напалме, можно понять, как согрело это мне душу.

Теперь все неотрывно смотрели на меня.

- Живой огонь... – застонал кто-то. – Будто длинные языки рубинового пламени вырываются из камней... И эти гигантские алмазы! Невиданная вещь!

Теперь уже все действительно глядели только на меня и только на меня.

Я же встала и хладнокровно оглядела их всех. Они все замолчали.

- Займитесь своими делами... – тихо сказала я. Странно, но они быстро заняли свои места и расселись, не раскрывая рта, и положив вытянутые руки на стол, будто нашкодившие школьники перед учительницей даже не смотря на меня. Не донеслось ни единого звука. Я сама не понимала, почему они так мгновенно послушались и сели не только наши бойцы, но и вышибалы, и даже управляющий присел на кончик стула, выпрямив спину и положив ладони на стол.

Я еще раз обвела зал взглядом и спокойно села. Саня одобрительно спокойно улыбалась рядом мне рядом улыбкой матери, что довольна действиями дитяти.

Официанты забегали буквально на цыпочках, обмахивая нас белыми полотенцами, словно сдувая пылинки.

Все послушно ели, будто нас тут и не было. Я скосила глаза на официантов.

- Тортов! – потребовала я, перестав сдерживаться. Я потыкала пальцами в самые вкусные торты в меню, как я помнила, уже не смущаясь.

Оля хихикала.

- Снимай, – мрачно махнул рукой на мои драгоценности “наш авторитет”, Олег Иванович, как звали, оказывается, белобрысого. Он сказал это так, что можно было подумать, что он мой отец-авторитет, прямо гениально сыграл.

Подошедшему же на цыпочках управляющему, который ужасно извинялся, он выдал по полной.

- И это называется спокойный и без скандалов отдых! – рассердился он. Его скорбь в голосе, что ему не дали толком отдохнуть и погулять, была неподдельна. Учитывая то, что нам некуда было идти, ибо на улице нам была смерть. И здесь, если мы привлечем внимание тех, кто на улице, нам была смерть.

- Пойди принеси футляр от них... – сказал он Оле. – Он в машине... И возьми ее запасное платье, на сегодня хватит ей мелькать...

И, обернувшись, послал с Олей бойца.

Я же задержала руку этого бойца. И, когда он склонился ко мне, застенчиво шепнула ему на ухо. Свое, женское. И хихикнула.

Саня склонилась надо мной. Совсем как мама.

- Что ты сказала ему? – тихо спросила она. – Учти, я отвечаю за тебя и не дам тебе вести бесстыдно...

Я покраснела.

А потом, склонившись над ее ухом, стыдливо произнесла, так что управляющий и официанты, все-таки бросающие на нас незаметные испуганные взгляды, понимающе отечески вздохнули.

- Там у них сейф открыт на входе, куда оружие прячут, забирая на время у входящих клиентов, я заметила в зеркало в открытую дверь, когда вставала... – шепотом стыдливо призналась я. – Я попросила бойца, чтоб он достал мне незаметно что-то оттуда с глушителем, пока обыскивающий идиот будет глазеть на Олю... Я хотела, чтоб, вынув из сейфа, он на пути туда спрятал пистолет в женском туалете, на мгновение отстав от Оли и выскочив потом вслед за ней. А я выйду и заберу...

Я шептала все это ей на ухо покаянно, потупив глаза и заливаясь краской. Мне было стыдно, что я назначила ему свидание там.

Саня поджала губы, снова став строгой дамой, выговаривая.

- Ты с ума сошла! – прошипела она.

- Не хочу умирать молодой! – закатив глаза, как мамина дочка, стыдливо призналась я, как мамочке.

Саня не выдержала, и хихикнула.

Но тут снова все пошло наперекосяк. Среди молчавших до сих пор посетителей все громче и громче стал гневный и такой сдавленный от боли голос того возмущенного старца, который говорил в углу все громче и громче.

- Они украли драгоценности Царской Семьи!!! – все подымая голос, выкрикнул старик.

Подбежавший к ним управляющий дернулся.

- В восемнадцатом году, – добавил старик, желая почему-то быть точным. – Украли!!!