Юлия Чернова - Павильон Зеленого Солнца

— До торговца мы должны добраться первыми, — сказала Элен.

— Прежде надо подняться на гору, — напомнила Патриция. — Жаль мой зонтик, пригодился бы.

Буря стихала. Улегся ветер, ливень сменился легкой моросью, лишь море шумело громко и растревоженно. Элен с Патрицией карабкались вверх, подсвечивая себе дорогу фонариками.

— Затеи безумнее ты не могла придумать, — сказала Элен, останавливаясь перевести дыхание. — В такую погоду даже оборотни не соберутся посидеть у костра.

Патриция молчала. До сих пор не понимала, зачем настояла на прогулке. Все отсырело, костер не развести, земля мокрая. Ясно, что даже самым пылким поклонникам госпожи Ота не придет в голову этой ночью заняться чтением стихов. Элен имела полное право негодовать. К удивлению Патриции, подруга была настроена миролюбиво и осыпала ее упреками всего-то в третий раз.

После визита инспектора Элен находилась в отменном настроении. Вспоминая случившееся в Цуане, она понимала, почему Ямура был тогда в бешенстве. Накануне разговаривал с тя-ю, живой и здоровой, помыслить не мог, что ей грозит опасность: преступник добирался до коллекции, при чем здесь племянница коллекционера? А утром получил известие о ее гибели.

Элен представляла все так ясно, словно видела собственными глазами. В деревушку Цуань Ямура имел право послать помощников. Нет, примчался сам, не в силах простить себе, что не принял мер, не предотвратил преступление… А выйдя из дома убитой, увидел особу с фотоаппаратом. Элен вновь вспомнила слова Эндо: «Европейских читателей порадуют наши беды». Несомненно, инспектор в тот миг рассуждал так же. Потому и был так резок.

— Погаси фонарь, — сказала Патриция. — Мы на вершине.

— Думаю, никого не спугнем — кроме парочки лягушек, — ответила Элен, но фонарик выключила.

Они остались в кромешной темноте. (Элен не преминула высказать свое мнение по этому поводу, хотя Патриция и не просила.) Стояли рядом, откинув капюшоны, изо всех сил стараясь что-нибудь разглядеть. Постепенно глаза начали привыкать к темноте. Дождь кончился, сквозь тучи смутно угадывалась луна. На фоне чуть посветлевшего неба вырисовывались очертания деревьев. Черная линия стены прерывалась в том месте, где когда-то были ворота.

— Войдем, — предложила Патриция.

— Переломаем ноги, — сказала Элен, вспомнив об аллее каменных фонарей.

— Хотя бы постоим в воротах, осмотримся.

Они долго озирались. Конечно, костра и в помине не было. И уж подавно не было ни людей, ни лисиц. Все живое попряталось от дождя. Тишину нарушал лишь шорох срывающихся с веток капель и доносившийся снизу гул моря.

— Возвращаемся? — бодро предложила Элен.

Патриции стало обидно. Впустую проделать такой путь!

— Подойдем к Павильону.

— Полагаю, можно включить фонарь?

Патриция не возразила. Они двинулись вперед, и Элен тотчас пожалела о своей уступчивости. Трава стояла высокая, пробираться было тяжело. Патриция хмуро подумала, что сегодня совершает глупость за глупостью. Она промочила ноги и подозревала, что мрачные предсказания Элен сбудутся. Вниз они спустятся, кашляя и чихая.

Редко и тоскливо звякал колокольчик под крышей пагоды. Луна на мгновение выглянула из-за туч и снова скрылась.

— Если ты намерена восхищаться Павильоном, плавностью линий и соразмерностью пропорций, — сказала Элен, — давай скорее.

Патриция смотрела на мокрые перила веранды. В эту минуту она вполне ощущала, что Павильон был местом ссылки и госпожа Ота здесь действительно томилась.

— Нет, какую силу духа надо иметь… — следуя совету, принялась восхищаться Патриция.

Элен неожиданно схватила ее за руку:

— Тише.

У Патриции оборвалось сердце. «Ночь, вокруг ни души, помощи не дозовешься». Замерев, прислушалась. Прошла секунда, другая. Ничего не происходило. С веток неторопливо осыпались капли. Других звуков она различить не могла. Элен спокойным движением поправила капюшон. Похоже, вовсе не была испугана.

— Ты что, — зашипела Патриция вне себя от злости. — Меня чуть удар не хватил.

Элен с силой сдавила ее руку, веля молчать, и погасила фонарик. Патриции снова стало страшно. Капли мерно ударяли по крыше Павильона. Звякнул колокольчик. Патриция вторично собралась рассердиться, когда услышала шорох. Так мог шуршать упавший с дерева лист Однако шуршание приближалось, становилось явственнее. «Шаги!»

— Быстрее! — Элен потянула ее за собой.

Они метнулись в сторону, за ствол клена. Точнее, за ствол спряталась Элен. Патриция, чувствуя, что остается на виду, присела на корточки. Теперь ее защищал кустарник.