Юлия Чернова - Павильон Зеленого Солнца

— К счастью, ничего подобного не случилось, — тихо сказала Патриция. — Костер горел ярко. Я взглянула и не поверила своим глазам.

— Там сидели две лисицы и поедали жареную утку? — невинно справилась Элен.

— Нет, ехидина. Там сидели мужчина и женщина — в старинных тайанских одеждах. Знаешь, я минут пять с места сойти не могла, все смотрела — так это было красиво. На мужчине — белоснежный кафтан, расшитый пышными лиловыми цветами, — так одевались южные князья в пору своего могущества. У женщины темные волосы подняты в высокую прическу и украшены цветами хризантемы. Нижнее одеяние тоже белое, а верхнее — короткое розовое, расшитое мелкими алыми цветами. Когда женщина двигалась, казалось, по платью пробегают алые волны. Незнакомцы сидели у костра и молча смотрели в огонь. Я наконец опомнилась, вышла и заговорила с ними. В первую минуту они растерялись, мне показалось, даже испугались, но потом ответили очень приветливо. И самое потрясающее — ответили на старотайанском языке!

Элен немного отстранилась и прищурилась.

— Разыгрываешь?

Патриция чуть дара речи не лишилась.

— Конечно! Полночи по горам бродила — ради удовольствия вас разыграть.

— Вы спросили, кто они и что здесь делают? — перебил Эндо.

— Естественно. Они ответили: «Ищем прошлое». Я решила, они археологи.

Элен скосила глаза на Эндо. Тот смотрел на Патрицию с недоверием и некоторым даже восторгом. Переспросил:

— Вы… решили?

Патриция кивнула. Эндо прислонился плечом к стене и стал ждать продолжения.

— Потом мы заговорили об усадьбе, о госпоже Ота. Они спросили, нравится ли мне поэма.

— Тут ты зашлась от восторга… — не усомнилась Элен.

— Не перебивай. Я читала поэму на новотайанском ну и в наших безобразных европейских переводах. А они прочли по-старотайански, так, как поэма когда-то была написана. На два голоса, ведь там разговаривают двое — госпожа Ота и поэт Сю-Тей, ее муж. Я сама знаю наизусть поэму, но то, как они прочли… Можно подумать, пережили это — и первую встречу, и мятеж, и коронацию, и сладость супружества, и бремя власти… Когда же добрались до конца — до казни Сю-Тея и детей, — я просто дышать не могла, в горле стоял ком.

— Не вздумай реветь, — быстро предупредила Элен.

— Напоследок они рассказали любопытную легенду. Похоже, это исток всех легенд о Лисьем городе. Если помните, поэма оканчивается словами надежды на новую встречу, там, за гранью мира. Точнее, так — в европейских переводах. По-тайански — несколько точнее и резче. Встреча неизбежна, от нее не уклониться. «В новом обличье, но в мире знакомом». И дальше в подлиннике не очень ясная строчка: «Алым ли цветом, черной ли тенью…» У нас это переводят как: «На рассвете или глубокой ночью, но встреча будет». На новотайанском звучит примерно так же. А они расшифровали строчку совершенно иначе и рассказали вот что. Не прошло и ста лет после смерти госпожи Ота, а поэму уже передавали из уст в уста по всей стране. Кто-то из северных князей, встревоженный такой славой — оказывается, и слава мертвых не дает покоя, — объявил, что души госпожи Ота и поэта Сю-Тея были отвергнуты богами и воплотились в лисиц. Представляете?

Патриция торжествующе взглянула на Элен и Эндо. Вдруг спохватилась:

— Эндо, наверное, вам все это давным-давно известно?

— Нет, — односложно оборвал он. — Говорите.

Патрицию не требовалось просить дважды.

— Легенда в народе прижилась, но обрела продолжение. Мол, взамен утраченного царства госпожа Ота получила власть надо всем лисьим народом. И еще — право по ночам сбрасывать лисье обличье и карать лживых северян. Тогда я сказала, что потомки северных и южных князей перемешались. А они объяснили, что слова «север» и «юг» употребляются в переносном значении. Северянами называют тех, у кого в груди вместо сердца кусок льда. Если же твое сердце теплое и кровоточит при виде чужой беды — ты южанин. Поэтому строчки об «алом цвете и черных тенях» можно понимать как гениальное предвидение. Алый — цвет лисьей шерсти, черные тени — ночное время, когда шерсть скинута!

— С каких пор лисья шерсть стала алого цвета? — перебила Элен.:

Эндо в досаде хлопнул ладонью по столу. Элен удивилась. Не ожидала, что его так захватит рассказ. Подавшись вперед, Эндо требовательно и нетерпеливо смотрел на Патрицию. Она же пустилась в объяснения:

— Алый — в моем переводе. На Востоке оттеночная цветовая градация гораздо богаче, нежели у нас. Художники, наверное, могли бы дать точное определение этого цвета, я — нет. Просто подбираю ближайший. Вспомни лисицу, сидевшую вчера на стволе. Часть хвоста ее была в тени. Думаю, имеется в виду именно этот оттенок.