Юлия Чернова - Павильон Зеленого Солнца

— Где ваша машина?

— Это, вероятно, и называется женской логикой? — полюбопытствовал Эндо. — Сломалась и ремонтируется.

— Как же вы сюда добрались? Если на автобусе, мы бы утром встретились.

— На поезде. В семи километрах к северу есть железнодорожная станция. От нее идет тропа к монастырю. А от монастыря рукой подать… Возвращаться было удобнее на автобусе, поэтому я и направился к деревне. По дороге имея счастье встретить вас и несчастье — напугать. Откуда вы — так поздно? И где Патриция?

Элен развернулась и чуть не свалилась с велосипеда, Эндо едва успел ее удержать.

— То есть как где?! Разве вы возвращались не от нее?

— С пяти часов вечера бродил вокруг домика — никого не дождался.

— Не может быть, — запротестовала Элен. — Патриция поклялась мне, что ни на шаг не отойдет от дома. После этого убийства…

Он резко нажал на тормоз и соскочил на землю. Элен тоже спрыгнула.

— Какого убийства?

— Куда она могла подеваться? — пробормотала Элен и набросилась на Эндо: — Почему вы остановились? Надо скорее ехать!

— Какого убийства? — повторил Эндо.

Элен вдруг почувствовала, что и ей, и Патриции будет лучше, если он немедленно получит ответ.

— В деревушке Цуань. Нам нужно торопиться.

Эндо снова усадил ее, налег на педали. Элен торопливо рассказывала о происшедшем в деревушке Цуань.

— Как вы оказались там? — спросил Эндо.

Элен почувствовала себя отомщенной. По тону угадывалось, что Эндо сейчас поражен не менее, чем сама она была поражена при встрече с ним.

— Приехала.

— Зачем?

— Узнать подробности.

— Да, я забыл, — заметил он неприязненно. — Наши неприятности порадуют европейских читателей.

— Надеюсь, их больше порадует известие об аресте преступника, — ответила Элен, едва сдерживаясь.

— Вам виднее, — успокаивающе произнес Эндо.

Разгневанная Элен не пошла на мировую.

— Отрадно наблюдать, как вы переживаете за Патрицию.

Эндо рассудительно заметил:

— Вряд ли ей угрожает опасность. По вашим словам, убийца что-то искал в доме тя-ю. При чем же здесь Патриция?

— Возьмите себя в руки, — прошипела Элен. — Нельзя же так волноваться.

— Мы почти приехали.

Элен удивилась. Голос Эндо звучал иначе, мягче. Во всяком случае, это был уже не прежний приказной тон.

Тропа пошла вниз. Элен ждала, когда деревья расступятся и откроется дом. До цели оставались считанные сотни метров, и беспокойство ее усиливалось. Что-то случилось. Не в привычках Патриции шастать по ночам. Может, полезла на гору и вывихнула ногу? Или ее придавило рухнувшей балкой в Павильоне?

Эндо затормозил, и Элен соскочила на песок. От дома их отделяла только узкая полоска пляжа. Увязая в песке, Элен кинулась к мосткам, хотя спешить было некуда. Свет в доме не горел. Ключ Элен выдернула из сумочки еще на бегу, но в темноте, задыхаясь от волнения, никак не могла попасть в замочную скважину. Эндо отобрал у нее ключ, распахнул дверь и первым вошел в дом.

…Последние сто метров Патриция не прошла и даже не пробежала, а стремительно проехала, скользя по влажной листве. Чудом не упала и осталась весьма довольна собственной ловкостью. Чуть медленнее одолела полосу рыхлого песка, на секунду задержалась у мостков, вытряхивая песок из обуви, и, крадучись, вошла в дом. Окна были темными, и Патриция, переступив порог, также не зажгла света. На цыпочках добралась до своей кровати, села и принялась стягивать свитер. Не сомневалась, что уставшая Элен легла спать. И меньше всего хотела ее потревожить. Встречу с Немезидой можно было отложить до утра. Утром Элен скажет: «Представляешь, как я волновалась? Время за полночь, тебя нет. Где-то поблизости бродит убийца. Что делать — непонятно. Идти в деревню, поднимать народ? Самой отправиться тебя искать?»

Патриция прилегла, закинула руки за голову. Хуже всего то, что Элен будет совершенно права.

Оправдываться нечем. Ушла, даже записки не оставила. Патриция порывисто села. «Я же не знала, с кем встречусь на Лисьей горе!» Она внезапно разгневалась на подругу. «Спит! А мне необходимо поделиться!» Собственная история казалась ей много интереснее и важнее убийства в деревушке Цуань. Какие бы там подробности Элен не выведала!

Чувствуя, что не в силах уснуть, Патриция поднялась, набросила на плечи свитер и вышла на веранду. Море пенилось и ярилось, волны подбирались к ступеням. «Элен накликала: в шторм зальет и веранду и комнаты». Патриция опустилась в кресло, водяные брызги достигали ног. «Как в детстве». В четырнадцать лет, сидя на берегу, под свист ветра и грохот волн она впервые прочла поэму госпожи Ота. И влюбилась — в поэму и в Тайан. Сразу — и на всю жизнь.