Галина Куликова - Брюнетка в клетку

— Она обо всем догадалась, — сказал Уманский. — Только я не понял, каким образом. Там, в саду.

— Господи, меня осенило! Будто током ударило! Вы сказали про Жидкова: «У него есть мамочка, и он ее обожает». Я подумала: ведь у Анны Ружиной мог быть сын. Или дочь, верно? И вспомнила, что Симона как-то заметила: «Сын отвечает за отца, муж за жену». Она сказала это не просто так, а с большим чувством. Это ее убеждения, понимаете? Такую мысль ей внушали с детства. Она мстила за свою мать.

— А что мы сделали ее матери? — спросил Мишаня, не в силах успокоиться. — Симона, что мы сделали твоей матери? — Он перевел взгляд на Анну Ружину:

— Что мы вам сделали?

— Ваш дед — настоящий подонок, — выплюнула она. Под глазами у нее лежали синие тени, лицо от алкоголя было рыхлым, с нечеткими контурами.

— Итак, Миколин-старший чем-то сильно обидел свою воспитанницу, — встряла Лариса. — Сначала я думала, что речь идет о картинах. — Рыжеволосая Анна закинула голову и хрипло рассмеялась. — Девочка проводила много времени в мастерской. И она отлично рисовала…

— Макару это было все равно. Он продавал меня, как уличную девку, — выплюнула Анна. — Своему боссу, Тамирову. Мерзкая сволочь! Наконец-то он сдох. Фаина догадывалась, но молчала. Как же — они потеряют покровителя, и ее муж превратится в рядового советского «маляра». А ей хотелось жить красиво! Боже, чего только люди не делают ради красивой жизни…

— Дед? — отступил на несколько шагов Мишаня. — Продавал свою приемную дочь?

— А ты думал, он был замечательный? — отбрила его Симона. — Замечательным крышки сундуков на голову не падают.

— Так это ты… открыла дверь. Ты взяла мои ключи… Ты убила деда и отца!

— Не она, — вмешалась рыжая Анна. — Она только орудие в моих руках. Карающий меч. Я воспитывала в ней ненависть, но не посылала убивать. С Макаром и его сынком я лично разделалась. Это была моя обязанность! Но сначала я их попугала на славу — Фаина ополоумела от страха. Могу себе представить, как она сейчас сидит в какой-нибудь дыре и боится даже позвонить домой. Пусть эта старая ведьма превратится в мумию и сдохнет в какой-нибудь пирамиде! А как трясся ее сынок, а? Пальчики оближешь!

— Как ты заставила его открыть окно? — дрожащим голосом спросила Маргарита. — Отключить сигнализацию?

— Мама, ничего не говори!

— Но мне хочется сказать. Я шла к этому долгие годы. Мне все равно, что со мной будет теперь.

— Так почему Альберт открыл окно?

— Очень просто. Я позвала его. Так, как звала много лет назад. Я крикнула: «Бертик! Бертик!» У него был такой ужас на лице, когда он высунул наружу свою крысиную рожу. Вероятно, страх выплеснулся через край, и он просто перестал соображать. Иначе сразу понял бы, что ему конец. Тогда, тридцать лет назад, Бертик тоже знал о Тамирове. Знал, но делал вид, что не знает. Я понимала это, и он поэтому ненавидел меня. Я была у него перед глазами, словно его собственная продажная совесть, — каждый день, каждую минуту.

— Но вы же могли пожаловаться! — возмутился Шубин.

— На Тамирова? На партийную шишку? Я, девчонка? Кроме того, мои опекуны мне бы не дали пожаловаться.

— Ах, Симона! — воскликнула Лариса. — Поэтому-то вы и сказали недавно, что взрослые не всегда становятся на защиту детей. Вы все говорили открытым текстом, а мы не сумели услышать.

— Получается, что эти две тетеньки со всех сторон хорошие и справедливые, — недовольным тоном заявил Шубин. — Я так не играю. Макар Миколин во всем виноват, а они теперь страдай, да?

— Эта тетенька, — резко заметила Лариса, указав на рыжую Анну, — пришла в детскую комнату с большим ножом. Вы забыли? Сын отвечает за отца…

— По идее, должны были сначала расправиться со мной, — дрогнувшим голосом предположил Мишаня.

— Нет, дорогой, — пропела Симона. — Ты был моим пропуском в рай. Не стало бы тебя, не стало бы и доступа в дом.

Внизу, под окнами, на подъездной дороге захлопали дверцы автомобилей. Множество голосов заполнило пространство.

— Разве кто-нибудь вызывал милицию? — удивился Уманский..

— Я вызвал, — сказал Артем. — Передал сигнал SOS через Интернет.

— Это ты нарисовал для меня череп и кости? — спохватилась Лариса.

— Нет, это я, — с удовольствием призналась Симона. — Мне и в голову не пришло, что ты подумаешь на мальчишку. Я рассчитывала, что ты испугаешься и перестанешь лезть в семейные дела.

— К счастью, она не перестала, — пробормотал Мишаня.

— А нож метнула я! — словно гордясь собственной храбростью, добавила Анна. — Если бы эта стервозина не напала на меня, я бы не промахнулась. — Она бросила острый взор на брюнетку.