Шарль Эксбрайя - Раны и шишки

Кэт мешала Игэну. Ему было странно, что она до сих пор не поняла, что как любимая девушка она ему совершенно безразлична и что он смотрел на нее как брат, и как брат был готов сделать для нее все, что было в его силах. Она догнала его и какое-то время молча шла рядом. Затем, наконец, решившись, она осторожно спросила:

– Вы действительно думаете, что они могли решить, будто вы убили Петси… Игэн?

– На это у них ума хватит!

– Значит… они могут посадить вас в тюрьму?

– Если им так захочется!

– Но это же несправедливо!

– То, что Петси умерла такой смертью,– тоже несправедливо, и все же…

– Игэн… Вы по-прежнему думаете только о Петси?

– По-прежнему.

Находясь в возрасте, когда еще верят в вечность данных клятв, она в полном отчаянии прошептала:

– Что же тогда будет со мной?

– С вами? Вы ведь можете выйти замуж?

– Это невозможно, Игэн.

– Отчего же, Кэт?

– Потому что я смогу выйти замуж только за вас, а вы никогда не захотите на мне жениться!

– Будьте благоразумны, Кэт… Существуют вещи, которыми невозможно управлять, чувства, которые нельзя только разыгрывать.

– Вы считаете, что я не так красива, как Петси?

– Не будем больше говорить о Петси… Это неприлично!

– Мамми говорит, что я так же красива, как и она!

– Тише! Идите сюда!

Он схватил ее за руку и потащил за забор, приложив палец к губам. Сквозь ветви деревьев на дороге был виден Саймус Коппин, который тяжелым шагом шел в сторону фермы.

Лэканы лишь посмотрели поверх чашек с чаем на пришедшего. Для того, чтобы понять, что атмосфера была не очень дружественной, вовсе не требовалось шестого чувства. Смутившись, Саймус бросил наугад:

– Привет!

Ему никто не ответил.

– Мне… мне нужен Игэн О'Мирей.

Томас на секунду перестал жевать свой кекс и сказал:

– Это ваше дело.

Было непохоже, чтобы дело начинало улаживаться. Полисмен предпринял еще одну попытку.

– Томас, ваша сестра, миссис Нивз, сказала, что я смогу найти О'Мирея здесь.

– Нора уже давно достигла совершеннолетия, и я не могу отвечать ни за ее слова, ни за поступки.

– Вы не видели О'Мирея?

– Видели.

– Давно?

– Не очень.

– Он уже ушел?

– Кажется, это заметно.

– Да… Не очень-то вы сегодня разговорчивы, а?

– Я делаю то, что мне нравится, а те, кому это не по вкусу, не обязаны оставаться в моем доме.

Саймуса Коппина бросило в жар. Он не любил, когда с ним разговаривали подобным тоном, особенно люди, которых он считал своими друзьями. Этот заговор, который складывался для защиты О'Мирея, только убеждал лишний раз сержанта в его виновности.

– Позвольте мне, Лэкан, выразить свое удивление по поводу того, что вы делаете все возможное для защиты человека, который, возможно, убил вашу дочь!

Томас оттолкнул от себя чашку.

– А мне, сержант, позвольте заметить, что с большим сожалением, как человек, давно вас знающий, я вынужден констатировать, что преждевременная старость уже успела размягчить ваши мозги!

– Должен вам напомнить, Лэкан, что я нахожусь при исполнении служебных обязанностей!

– А я, Коппин, напоминаю вам, что вы находитесь в моем доме, где никто не смеет приказывать, пока я еще жив!

– А что, если я вас задержу за создание помех следствию?

Томас улыбнулся и посмотрел на сыновей:

– Думаю, вам придется трудно… и больно!

Хотя перспектива долгого пребывания в больнице не воодушевляла Саймуса, он встал со стула, на который сел без приглашения, поскольку, кроме долга, для него ничего не существовало. Поглядывая краем глаза на Шона и Кевина, он уже было открыл рот, чтобы объявить Томасу о том, что он должен следовать за ним во имя закона, как тут вмешалась Мив:

– Не смешите людей, Саймус! А вам, Томас, должно быть стыдно за то, что вы так обращаетесь со старым другом!

Коппин присел на стул. Томас не сдавался:

– По какому праву вы повышаете голос, Мив? И кто вам позволил вмешиваться в разговор?

К большому удивлению мужа и сыновей тихая Мив не успокоилась.

– Вы еще спрашиваете, по какому праву я говорю в своем доме, у своего очага? Да вы, случайно, не сошли с ума, Томас Лэкан? Или вы думаете, что мы все еще живем в Средневековье? По какому праву я говорю? По праву женщины, родившей вам сыновей, каких не всякая в Бойле способна была бы произвести на свет! Эги сыновья в старости прокормят вас, Томас Лэкан! И эти сыновья однажды поймут, что вы не имели права так обращаться с их матерью!

Сержант вновь увидел прежнюю Мив в этой отяжелевшей, возмущенной женщине, и, вспомнив о Норе, он подумал, что женщины в Бойле были намного лучше мужчин. Не дав мужу ответить, миссис Лэкан обернулась к полисмену.