Иоанна Хмелевская - Зажигалка

— Ты слышал, пани еще и русских рекомендовала?

— Где я их раздобуду? И экскаватор.

Я, конечно, сразу подумала о пане Ришарде, которому раздобыть любой экскаватор — раз плюнуть. Рука сама потянулась к сотовому, но я подумала: правда, бамбук растет слишком быстро, но не до такой степени, чтобы к вечеру заполонить весь город.

— А корни у него до середины земли! — уже выл пан Майда.

— Да нет же, всего на полтора метра. Но никакие химикалии, никакие яды не подействуют. Только мои способы.

— И это вам пан Кшевец посадил? — откуда-то сзади поинтересовалась Малгося.

Майда испустил очередной рев и замахнулся на нее лопатой. Витек не хотел оставаться вдовцом, успел перехватить лопату. Дама со шлангом прыснула изо всех сил на Майду, но попала на Собеслава с Юлитой, по адресу вылилось совсем немного. Первая дама кинулась на помощь Витеку, пытаясь вырвать лопату из рук Майды, при этом поддала ногой бидон, и общие запахи сразу перебила резкая вонь бензина.

Пришлось опять изображать трубу иерихонскую:

— Ну что вы безумствуете? Я же дала вам прекрасный совет, надо действовать, а не голосом брать. А я знаю, что советовать. Собственными руками боролась с этим свинством. У меня тоже есть сад.

— И в нем тоже такое растет? — чуть спокойнее поинтересовался Майда.

— Вы что? За кретинку меня держите? Только через мой труп!

И тут появился комиссар Вольницкий. Похоже, он давно наблюдал за спектаклем и теперь счет нужным вмешаться.

— Пан Антоний Майда? — вежливо спросил он.

Тот поглядел на новенького со вспыхнувшей было надеждой.

— О! Вы наверняка можете достать экскаватор! — почему-то решил он.

— Сожалею. Я из другого ведомства. Приехал поговорить с вами. Позвольте, отойдем в сторону…

Мы остались одни, если можно так охарактеризовать толпу в десяток человек. К нам как-то незаметно присоединился еще и сержант. Стало тише, ведь увели главного крикуна, все как-то замолчали, а Юлита и Собеслав пытались хоть немного стряхнуть с себя воду.

Облившая их дама устыдилась:

— О, Езус-Мария, прошу извинить, я в Антося метила. Он такой нервный.

— Человек не успеет обернуться, как он уже взрывается, — озабоченно добавила другая дама и подняла канистру с остатками бензина. — Ему доктор давно советовал — с его нервной системой никаких эмоций нельзя душить в себе, не то удар приключится. Инсульт, значит. Вот он и старается все эмоции, всё раздражение излить наружу, да не всегда получается кстати, а уж чего ему стоил его сад — и сказать нельзя. Постойте-ка, а этот пан кто?

И матрона подозрительно уставилась на Собеслава. Если бы не смерть садовода, о которой наверняка эта братия прекрасно знала, она как пить дать огрела бы его канистрой, приняв за покойного брата.

— Разрешите представиться, Собеслав Кшевец, — поспешил Собеслав предотвратить неприятность. — Понимаю, мой брат виноват, поверьте, мне самому неприятно, и я перед всеми вами приношу за него извинения. Но лично мы с ним очень мало были связаны.

— Вы похожи на него. Хотя… не совсем,

— Мне бы хотелось спросить вас… — начал Собеслав, но его перебили:

— Тогда вы хоть экскаватор бы нам достали… Или русских. Кстати, почему именно русских?

— Потому что если уж они что-то делают, так делают! — очень доступно пояснила я. — В три раза лучше наших, и вообще это очень выносливый народ, такие и до корней докопаются. А этот пан и в самом деле ни в чем перед нами не виноват, он художник, и вообще жил за границей, всего три дня, как приехал в Польшу.

— И я хотел бы вас спросить… — предпринял вторую попытку Собеслав.

— Этот ваш брат такое устроил моему мужу, что аж плохо делается! — заглушила его дама с канистрой, не скрывая крайнего недовольства и претензий. — А ему так хотелось иметь садик на старости лет! А получалось — все, что ни купи, все непременно сдохнет, погибнет, а такая вот зараза так прет, не остановишь! А ведь умные люди советовали ему — не брать этого, потому как такую дрянь ни вода ни огонь не берет, разве что атомная бомба уничтожит. А мы уж чего только не испробовали! И даже два литра камфоры вылили, кто-то посоветовал, дышать сами не могли, а этому хоть бы что!

Только теперь я учуяла в вони пепелища чуть заметный душок, какой-то нетипичный, и подумала — а не ошиблась ли я немного в направлении поисков ревматика?

— Вот именно, — измученным голосом Собеслав опять сделал попытку докричаться до людей.

Дохлый номер!

— А оно все растет, его все больше вокруг! И ничто его не берет. Ни керосин, ни камфора, ни спирт…