Елена Логунова - Афродита размера XXL

— Мамочка, бабушка идет на елку? — встрял в разговор Масяня.

— О чем говорит этот ребенок? — напряглась Михеевна.

— Не знаю, — я пожала плечами. — Нет, Коля, бабушка не идет на елку.

— А почему она в костюме? — не отставал любознательный ребенок.

— Чем ему не нравится мой костюм? — заволновалась старая модница.

— Красивый костюм! — совершенно искренне похвалил Масяня. — Красный, желтый, зеленый! Ты, бабушка, в костюме Светофорика, правильно?

Я прыснула в ладошку. Михеевна гневно покраснела, еще глубже вживаясь в колоритный образ Светофорика, и угрожающе сказала:

— Ах, вы так! Ну ладно! Сволочи! — и захлопнула дверь.

Я вздохнула. С соседями надо жить мирно, а с такими соседями, как Михеева, — в особенности. Она жутко вредная бабка. Ее манера всех вокруг называть сволочами — это еще полбеды. В прошлом году, когда маленький Мася дорос до почтового ящика и повадился хлопать его металлической дверцей, эта грымза в борьбе за кладбищенскую тишь намазала нам ящик солидолом! Пришлось покупать новое вместилище для почты и новые варежки для ребенка. Жаль, не было возможности заодно купить новую квартиру.

— Коленька, пожалуйста, не надо больше топать, кричать и ронять табуретки, — попросила я. — Баба Света очень сердится, когда шумят.

— Ба-бах! — с грохотом распахнулась входная дверь.

— А вот и я! — радостно возвестил Колян.

Говорил он в полный голос, но слышно его было плохо, человеческую речь заглушил возмущенный животный крик: карликового тигра Филимона, неразумно спрятавшегося от Масяни за дверью, прижало к стене.

— Филя! — закричала я.

— Папа! — завопил Масяня.

— Сволочи! — заорала Михеевна, разноцветная фигура которой нарисовалась на лестничной площадке позади Коляна.

— Баба Света-Светофорик! — громогласно возрадовался Мася.

— Да чтоб вас всех приподняло и шлепнуло! Сволочи! — заругалась взбешенная Михеевна. — Ненавижу! Никакой жизни через вас нет!

— Да чтоб вы онемели! — Я не выдержала и рявкнула еще громче.

Не ожидавшая этого Михеевна ненадолго заткнулась, и Колян молча закрыл перед ней дверь. Крикливая бабка потопала к себе и, пока шла вниз по лестнице, костерила наше семейство на все корки.

Этот неприятный инцидент не заслуживал бы упоминания, не получи он продолжения на следующий день.

— Ключи! Мобильник! Кошелек! Коля, пошел!

— Сок! Печенье! Машинка! Где няня?

— Я здесь!

— Мася, пошел!

Мои любимые мужчины в боевой тройке с няней, данной в сопровождение младшему Коляну, дружно десантировались с третьего этажа.

— Восемь сорок восемь! — я посмотрела на часы, смахнула пот со лба, устало бухнулась в кресло и оглядела ежеутренний разгром. — Нормально пошли…

Коля-большой не успел заправить постель, зато маленькому вполне хватило времени, чтобы разбросать по всей детской игрушки. На кухонном столе стояла грязная посуда, а вот кошачья миска сияла девственной чистотой.

— Мя! — неподобающе тонким голосом вякнул толстяк Филимон, устремив на меня молящий взор круглых зеленых глаз.

Я неохотно поднялась, задала корма скотинке, привела в порядок квартиру, а потом завалилась на диван с намерением поспать до полудня, но с удивлением обнаружила, что никак не могу уснуть. Организм, приученный существовать в режиме постоянной гонки, жаждал движений и действий.

— Отлично, — я приняла вертикальное положение, переместилась к телефону и стала названивать по номерам, которые дала мне Анка.

Номер телефона в квартире, где год назад жила Анютина подруга Маша Петропавловская, остался прежним, но хозяйка там поменялась. Басовитая тетка, снявшая трубку, популярным языком с преобладанием ругательств сообщила, что чернявая курва с этой хаты давно съехала к чертям собачьим, и мне тоже было рекомендовано незамедлительно отправиться в указанном направлении. Адрес показался мне недостаточно точным, поэтому я не тронулась с места и позвонила одному из Машиных экс-супругов. Его телефончик Анюта раскопала в старой записной книжке.

— Мария Петропавловская? А кто такая Мария Петропавловская? — высокомерно поинтересовался дребезжащий тенор. — Ах, моя бывшая супруга! В мое время она звалась Марией Кашиной. Нет, я давно не общаюсь с этой гражданкой. Извините!

Тут у меня возникла мысль, которой я поделилась со спящим Филимоном:

— Похоже, эта Маша не самая приятная особа!

Филя со мной согласился — то есть промолчал. Я позвонила парикмахерше, которая пару лет назад регулярно обслуживала Анку и изредка — за компанию — ее подружку, но мастерица Марию Петропавловскую-Кашину даже не вспомнила, хотя об Анюте говорила с нежностью и тоской. Вероятно, Маша в отличие от Анки не была щедра на чаевые.