Елена Логунова - Шопинг с Санта Клаусом

— Именно поэтому я стала посылать эсэмэски ему — своему бывшему соседу, — объяснила я.

— Пыталась таким образом избежать назревающего межнационального конфликта? — фыркнул напарник. — Ой, только не заливай! Да ты просто хотела заставить его вернуться, чтобы реализовать свои порочные желания!

Эта грубая мужская трактовка тонких душевных порывов мне совсем не понравилась. Я представила на миг, как сильно она не понравится моему супругу, если Вадик проболтается ему о моих берлинских страданиях, и пожалела, что открыла душу напарнику. И моя давняя любовь, и моя новая ненависть одинаково роняли меня в глазах мужа.

Стало ясно, что душевный разговор пора сворачивать, но Вадика уже было не остановить. Вникнув в то, что ему показалось сутью моих переживаний, он начал подводить под козни не расположенного ко мне мироздания философскую базу.

— Знаешь, Ленка, один мудрый человек, барахтаясь в зубах акулы, сказал себе так: «Я за свою жизнь съел столько рыбы, что по справедливости теперь рыба должна съесть меня!»

— Ты читал Хемингуэя? — некстати удивилась я. — Про акулу только врешь, не было ее там.

— Она тут, у нас, — акула пера! — Вадик изобразил шутливый поклон в мою сторону.

— А кто у нас человек?

— Я! — Напарник постучал себя в грудь кулаком. — И вообще, «человек» — это по-украински «муж, мужчина». И относиться к нам, мужчинам, нужно по-человечески! А ты вот лично сколько рыбы съела?

— Я вообще рыбу не ем! Я ее не люблю!

— А мужиков любишь? Вообще?

— Да. — Я кивнула, потому как понимала, что запираться бессмысленно: Вадик знает меня десять лет. — Мужиков я люблю. Но далеко не всех!

— Во-от! О том и речь!

Вадик победно щелкнул пальцами. Я посмотрела на него задумчиво.

— Кажется, я уловила смысл твоей аллегории…

— Смысл простой: ты, Ленка, отшила столько мужиков, что кто-то должен был отшить тебя! Один за всех и все за одного!

В голосе моего дотоле верного товарища послышалось неприятное ликование.

— Ты-то чего радуешься? — хмуро спросила я.

— Ну, здрасте! Меня же ты тоже отшила!

— Разве? — Я напрягла память.

— А разве нет? — Вадик расценил эту неуверенность по-своему, живо прыгнул на мою полку и сделал попытку приобнять меня за талию.

— Руки прочь! — рявкнула я и пересела на другую сторону.

— Вот, видишь! Отшила! — Вадик старательно скроил обиженную мину.

Я посмотрела на него с беспокойством. Черт, неужели мой напарник тайно питал ко мне особо нежные чувства? А теперь возненавидит меня, как я своего (то есть, увы, не своего) Александра, и затаит обиду на всю оставшуюся жизнь… Которая, сто процентов, будет у него недолгой, потому как я еще не потеряла желания кого-нибудь убить, и Вадик, пожалуй, сгодится… Один, так сказать, за всех.

— Ладно, Ленка! — решительно сказал мой товарищ и брат. — Я знаю, что тебе сейчас надо сделать!

— Не харакири, надеюсь? — пробормотала я, с беспокойством наблюдая, как он поднимает сиденье и наклоняется над багажным ящиком.

Длина полки вполне позволяла разместить под ней стандартный самурайский меч. Я, правда, не помнила, чтобы в багаже моего товарища было что-то подобное, но мало ли какой сувенир он мог прихватить из-за границы.

— Тебе надо выпить! — непререкаемым тоном пророка возвестил Вадик и со стуком поставил на стол плоскую бутылку виски.

— Где ты это взял? — удивилась я.

— В кофре, — честно ответил напарник и улыбнулся. — А ты думала, я такой же дурак, как некоторые? Думала, я тоже пожертвовал весь свой элитный алкоголь жлобам с украинской таможни?

— Вот ты скотина, братец козленочек! — в сердцах воскликнула я. — Не мог поделиться со мной ценным советом!

— Советом — мог, а кофром — нет. В потайной карман больше двух бутылок не поместилось, — с сожалением сказал Вадик.

Я с прискорбием вспомнила две пузатые литровые бутылки «Бэйлиса», изъятые у меня «человеками» с украинской таможни, и сокрушенно вздохнула.

Наш с Вадиком обратный путь был долог, труден и полон потерь. То есть сначала все было хорошо. Мы благополучно вылетели из Берлина бортом «Люфтганзы» и мысленно уже готовились ступить на кубанскую землю, но из-за погодных условий наш самолет не посадили в Екатеринодарском аэропорту. Ростов тоже не принимал, и мы приземлились в Донецке. Там нас погрузили в автобус и повезли в ночную степь, посреди которой в окружении крайне неуютных буераков помещался таможенный пост, представляющий собой будку, плотно занятую тремя украинскими парнями.