Анна Михалева - Лиха беда начало

— Единственная поправка, которая, подчеркиваю, проходит без возражений с твоей стороны, это то что придется изъять один абзац.

Его холодный, очень деловой тон Алену насторожил. Так Борисыч говорил только в очень серьезных случаях, а с нею — практически никогда.

— Какой абзац?

— Вот этот. — Он развернул к ней лист статьи и ткнул пальцем в строчки, обведенные красным маркером. — Этого быть не должно.

— Аркадий Борисович, — она непонимающе уставилась на начальника, — почему?

— Почему, почему… — проворчал тот. — Потому! Сказал вычеркнуть, значит, вычеркнуть. Кто здесь главный редактор?!

— Вы, разумеется. — Она медленно поднялась. — Только я как журналист хочу знать, чем конкретно вам не понравились эти жалкие строчки.

— Мне?! — Тут он красноречиво ткнул пальцем в потолок.

Алена поняла причину его утреннего раздражения и деловитости.

Впрочем, он не стал скрывать:

— Меня еще вчера начали донимать звонками из всех инстанций. Ну а когда Титов погиб, сказали, что нужно изъять в интересах следствия. Чтобы не разглашать факты…

— Да что тут разглашать?! — Она потрясла листком в воздухе. — Ну, заявил Андрей Титов, что фирма «Дом» — плохая и нечестная контора, где выманивают деньги. Кстати, без всяких подробностей. И вообще он согласился на интервью только с тем условием, что я дам именно эту информацию. Иначе не стал бы со мной разговаривать. Не знаю. — Она бросила листок на стол. — В сложившихся обстоятельствах я расцениваю это условие как последнюю волю покойного.

— В интересах следствия! — грозно напомнил Борисыч и хлопнул ладонью по подлокотнику кресла. — Все. Вопрос решен. — Но, глядя на ее надутую физиономию, неожиданно смягчился:

— Понимаю, что для тебя это очень важно, Аленка.

Закончится следствие, что-нибудь придумаем с этим абзацем.

* * *

Странно, но, несмотря на заверения Бунина, Вадим не спешил появляться.

А она почему-то поверила Косте и даже вполне серьезно начала ждать. После того как вдвоем с Буниным они со всех сторон обсудили скорбную новость о гибели Андрея Титова, она совершенно неблагодарно выставила его вон. Всю ночь проворочалась с боку на бок, планируя, как встретит Терещенко, что ему скажет, какой тон задать разговору, стоит ли, как прежде, язвить или лучше принять вид отстраненной грусти. Вообще-то Алена никогда раньше не попадала в положение обидчицы, а тем более «коварной изменщицы» — такое с ней случилось впервые, поэтому она понятия не имела, как следует поступать при встрече с «несчастной жертвой своих интриг». Наконец к пяти утра она пришла к выводу, что сделает вид, будто ничегошеньки не случилось (или, по крайней мере, ничего криминального она не помнит). Авось Вадим воодушевится ее радушным приемом и решит, что раз уж она не считает преступлением побег с Буниным из театра, то и ему не пристало. Перед тем как выйти из дома в редакцию, Алена навела чуть ли не вечерний марафет, ей почему-то казалось, что следователь явится именно в офис «Оберега», что сразу домой он к ней не пойдет, а предпочтет первую встречу провести в более или менее официальной обстановке. Во всяком случае, поставив себя на его место, она пришла к мнению, что поступила бы именно так. Войдя в редакцию, она сразу же принялась ждать. Но тут ее постигло разочарование — Вадим не появился. Даже не позвонил, хотя скорее всего информация о том, что именно она последней из журналистов говорила с Титовым, уже распространилась по Москве. Ведь те, кто хотел знать, уже успели попросить Борисыча не печатать в статье злосчастный абзац про некую фирму «Дом» в интересах следствия. Другими словами, следствие уже ведется, и его кто-то ведет. К середине дня Алена решила узнать подробности. Она позвонила тетке в театр.

— Следствие? — Скорее всего на другом конце провода родственница округлила глаза. — Ничего не знаю. По крайней мере, Горыныч мне не рассказывал.

Конечно же, в таких случаях положено выяснить все обстоятельства, — авторитетно заявила она, словно работала не в костюмерной театра, а на Петровке, — но открывать дело… Похоже, следствие тут не предвидится — и так все ясно: превысил скорость, не справился с управлением. Я всегда говорила, машина — средство быстрейшего передвижения к могиле!

Алена вздохнула, собрала волю в кулак и наконец, покраснев до корней волос, выдавила из себя вопрос, который не решалась задать со времени злосчастной премьеры «Гамлета»:

— А о Терещенко тебе ничего не известно?