Иоанна Хмелевская - Бычки в томате

— Даже наоборот, — поддакнула я, тем более что имела на сей счет свои соображения. — Еще как пригодится. Опять же курьи ножки в кастрюле остались. Интересно, а вчерашнюю-то он принес?

— Ах да, кастрюля! — воскликнула Мажена и кинулась навстречу входившему Марианну.

Мой вопрос был неуместен. Мариан держал кастрюлю перед собой, прикрываясь ею, как щитом. Мажена схватила ее и внимательно осмотрела:

— Ты ее мыл или только вылизал?

— Ну, как же, понятное дело, вымыл! — оскорбился Мариан. — Сестра как прокурор над душой стояла. Сказала, чтобы я ее не позорил и чтобы блестела. Ну, не блестит, так что?

— Ничего, и так сойдет. Тут от обеда кое-что осталось. Будешь?

— Почему нет…

Подобревшая с отъездом Юлии Мажена навалила в мелкую салатницу остатки голеней, риса и макарон, и в две минуты подогрела это в микроволновке, чтобы лишний раз не подпускать Марианна к сложной бытовой технике.

— Можешь есть прямо отсюда Ложкой. Ну так и быть, держи вилку и нож…

— Между прочим, это не салатница а крышка от жаропрочной кастрюли, — мягко заметила Алиция. — Ну, ничего, есть из этого можно.

Усаживаясь со своей едой в салоне, Мариан не преминул окинуть исследовательским взглядом крайне убогий набор продуктов на столе: шампанское, сыры и соленое печенье. Ну, и кофе со сливками на сладкое.

— Одну брючину нашли, — сообщил он с грустью. — Мою. Столько камней напихано, что лежала там, как клеем намазанная, едва оторвали. Говорят, больше нечего там ловить.

— Все равно, какой тебе с этого прок, раз одни обрывки, — утешила его Магда, размещая на столе кофейник и новый пакетик сливок.

Мариан испытывал противоречивые чувства. Еда явно доставляла ему удовольствие и улучшала настроение, но радость поедания была отравлена изнутри горечью обиды.

— И на фига эта Юлия так корячилась с одеждой? Вещи были крепкие, легче было просто камней напихать и целиком утопить. Правда ведь? Точно она это мне назло сделала, а чем я виноват?

— Как это что? Бычков ее сожрал.

— Ну ладно бы только носки утопила пусть даже две пары! — продолжал ныть Мариан. — Но не все же подряд! А еще полицейские меня расколоть хотели, да еще на голодный желудок, будто это я того Буцка долбанул. А это вовсе и не я был, а его сволочная баба. Мало того, что мочканула бой-френда, так еще и одежду мою порвала, как собака психованная.

— А на каком языке тебя допрашивали? — полюбопытствовал Стефан.

— По-разному. Со мной Арнольд был, так он по-английскому здорово шпрехает, а я как придется. Обоих нас трясли, совсем озверели, с самого утра, а потом еще раз.

— И о чем спрашивали?

— О ерунде всякой. Играет ли она в теннис, а откуда мне знать? Арнольд тоже без понятия. Вот о висюльке, это да, тут я поклясться могу.

— А откуда ты про нее все узнал?

— А как же! Когда я с ними к забегаловке для туристов поехал, в пути заметил две такие висюльки у нее на браслете были. Как раз перед самым моим носом руку держала, ну, я и присмотрелся. На одной такое W было с выкрутасами, а на другой J. Не иначе как от имен ихних. Ну, точно от имен. W она у омута потеряла, а J осталось на браслете, вы все видели. А если бы она попыталась сверху его вытащить, то в воду бы ухнула, по-другому никак. Там водолазов веревками вытягивали, сам человек ни за что не вылезет. А еще я случайно видел, как она дурака валяла, у самого озера из машины вышла и на все камни, что по берегу раскиданы, садилась и руками вокруг щупала. Может, надеялась, что не у омута потеряла, а еще где? А десерта нет, что ли?

Все молча уставились на Мариана. Мажена посмотрела на каждого из нас по очереди, встала, принесла из холодильника остатки фруктового салата с остатками взбитых сливок. И торжественно вручила Мариану.

— На, заслужил. Больше не получишь, потому как больше нет.

Мариан слегка удивился, но в нюансы своих заслуг предпочел не вникать. Старательно облизав ложку, которой орудовал, расправляясь с соусом и гарниром, он для большей антисептичности вытер ее бумажной салфеткой и принялся уничтожать десерт.

— А ведь шла речь о собаке, что камни обнюхает и на преступника выведет, — буркнула себе под нос Алиция.

— Так она же тогда к себе уходила!

— Могла подслушивать…

— А еще вроде как ее психбольная видела, — продолжал Мариан, явно подобревший от сытости и примиренный с действительностью. — Зять говорил, что она все время как бы что-то под нос бормотала. Зятю тоже не понятно, но подозрительно. Зять врачу сообщил, другие, наверное, тоже в этом духе выступили, а потом доктор из нее вытянул. Выходит, видела больная, как Юлия Буцкому по башке саданула, только нескладно у нее выходит, все больше говорит обрывками, и полной ясности нет.