Фредерик Дар - Большая Берта

Поразило меня не столько убранство комнаты, сколько ее обитатель. Догадываетесь, о ком идет речь? Готовы откусить себе язык? И вы правы, потому что не нужен мне ваш язык за все золото мира, к тому же столь нездорового цвета!

За дверью, в трех метрах от меня, сидел в кресле и листал альбом по искусству эмир шах Помху, бывший хозяин Катшадеу, о чьей трагической гибели в руинах столицы Шашедубракмар было объявлено год назад.

Поистине руки опускаются, как заметил один хирург, отрезав пациенту здоровую ногу. Я ожидал увидеть кого угодно и даже кого не угодно, но только не шаха Помху! И где? В Ножане! Вы можете в такое поверить? Смотрите мне прямо в глаза — косоглазие не помеха! — и отвечайте: вы знали, что в комнате шах?

То-то!

Но, как успокаивал раненый путешественник даму, что волокла его на себе, не волнуйтесь: впереди нас ждет еще много удивительного.

Я перешел к другой двери. Глянул.

Держите меня, ребята! Вторым постояльцем Юста Рожкирпро оказался Мик Болхоул, английский дипломат, исчезнувший в прошлом месяце. Предполагалось, что он двинул на восток. На родину предков-колонизаторов. В третьей комнате третье потрясение: убеленный сединами старик, в котором я не без труда узнал Анатоля Коральена, известного банкира, бросившего любовницу, а затем убившего ее дедушку. Сотворив черное дело, денежный мешок исчез. Ходили слухи, что его видели в Швейцарии, на Новых Гебридах, но потом и слухи прекратились. Человек испарился.

Четвертая дверь? Ставлю мое жалованье за прошлый год против вашего за будущий месяц, ни за что не догадаетесь. Ну давайте, давайте, нанизывайте имена! Кто там на очереди? Чарлз имярек? Вы с ума сошли! Конечно, не худо бы проверить, где этот Чарлз сейчас, но все-таки! Однако вас ничем не удивишь! Покажи мизинец — вы откусите руку! Но нет, мои дорогие, на этот раз моему взору предстала Ребекка. Очаровательная малышка лежала в не менее очаровательной кроватке, покрывало в цветочек.

Она спала! Из чего я сделал вывод, что комнаты абсолютно звуконепроницаемы. Никто из подземных жителей не услышал (и не принял к сведению) моих грозных воплей.

В пятой комнате безмятежно дрыхла мадам Пино.

У меня гора с плеч свалилась. Обе женщины были живы! Подайте Господу! Сейчас можно признаться: разыгравшаяся бойня внушала мало оптимизма в отношении их судьбы. В этом маленьком Вердене (который с тех пор в полицейских анналах зовется «Безумной ночью») дорогие дамы могли запросто лишиться жизни, особенно жена Цезаря. Что теперь рассуждать. Я нашел их, целых и невредимых, и это главное.

Я мог бы их немедленно освободить, но требовалось закончить работу, а в таких случаях руки должны быть не заняты. Девицы, особенно когда даруешь им свободу, превращаются в чудовищную обузу. Они тараторят, расспрашивают, цепляются за вас — и вот они уже на ковре! Уж не думаете ли вы, что я способен грубо пресечь порыв благодарной страсти? Нет, это не в моих правилах! Верно, бывали случаи, когда я придерживал лошадей, чтобы потом пустить их вскачь, но отлынивать — никогда!

В тот момент я страстно желал одного: наложить лапу на толстого астматика и Рожкирпро. Где они прячутся, эти уроды?

Шестая комната. Пусто. На седьмой двери нет глазка. Задвижка открыта. Подергал дверную ручку. Фигу! Дверь заперта с другой стороны.

На складе, в заднем кармане брюк, у меня всегда запасец на черный день. Следовательно, почему бы не пустить в ход последние пули из тех, что в пушке?

Трах-тарарах!

Ура победителю!

Рекомендую моего «пиф-пафа» на случай, если вы забудете ключи от дома или ваш младшенький запрется в туалете и не сможет открыть дверь. Сбрызните замок из стальной масленки — и путь открыт!

Я опасался, что вломлюсь в комнату такую же, как прочие, но дверь вела в коридор. Он походил на минную галерею и вид имел непрезентабельный. Глиняные мокрые своды были укреплены простыми досками. На полу лужицы воды… Освещение — тусклая электрическая лампочка. Я пошлепал по грязи, перезаряжая шпалер.

Понятно, в чем секрет? Поместье Рожкирпро соединялось подземным переходом с соседним домом. В случае нужды (а таковая наступила) обитатели могли эвакуироваться. Держу пари, мадам, на то, о чем вы думаете, против того, чего я желаю, они смылись, голубчики. Им хватило нескольких минут, когда я замешкался. Представив себе, как они несутся в ревущем автомобиле по направлению к следующему убежищу, я пришел в ярость! В отчаяние!

Мой топот мрачным эхом катился по грязному коридору. Должно быть, я пробежал метров тридцать, когда нога вновь ступила на камень.