Фредерик Дар - Слепые тоже видят

Все, включая Ла Морд’у Дара.

Мы решаем двигаться колонной в следующем порядке: впереди джип с одноглазым полковником, затем следует бронетранспортер с вооруженными боевиками, за ним — грузовик с алмазом, в котором еду я, и замыкает колонну второй бронетранспортер.

Вокруг черная густота ночи. Сквозь разрывы облаков виден светлый шлейф Млечного Пути. Воздух раскален, и дышать нисколько не легче, чем днем. Смрадный запах болот все так же шибает в ноздри. Шофер большого армейского грузовика — парень лет тридцати, веселый и даже симпатичный. У него широкий подбородок в форме солдатского сапога, нос, похожий на ручку горшка, и большие изогнутые брови. За рулем он сидит в одних трусах. Малый весьма общителен и рад, что мы можем немного поболтать о Франции. Он просит рассказать о Париже, предместьях, о последних новшествах на окраинах. Он хочет услышать о Монпарнасе, Дефансе, потом спрашивает, что происходит в Сарселле, Курнев… Роро (так зовут моего шофера) не может вернуться. Тому есть причины, и серьезные… Хозяин одного табачного киоска оказался слишком несговорчивым и держался за свои деньги больше, чем за свою жизнь. Мир набит подобными дураками. Роро бросился удирать, и ему повезло, поскольку он успел прыгнуть в Гавре на пароход чуть раньше, чем его приметы были разосланы полицией. Несколько часов решили его судьбу… Затем был Сенегал, Берег Слоновой Кости, ну а после уж и вовсе немыслимые страны, где хорошо платят лишь тем, у кого избыток физической силы и недостаток моральных принципов. Одно за другим (выражение, постоянно употребляемое им в разговоре). Все было бы в принципе хорошо, да только его постоянно гнетет тоска по Парижу. После нескольких лет скитаний воспоминания о доме сильно бередят ему душу. Он с грустью вспоминает о свежих хрустящих булочках, шипящих кофейных автоматах в бистро, веселом гаме парижских кафе и даже запахе автобусов. О маленьких магазинчиках на окраине, мусорщиках, радостных криках встретившихся на улице старых друзей, разговорах типа «Ну как ты, старый шакал?». У него горечь в голосе, у Роро. Он говорит, что жизнь — идиотская штука…

У меня башка раскалывается от усталости, я слышу его как в полусне. Наш грузовик трясется по ухабам разбитой донельзя дороги. И я спрашиваю себя, а что, если вдруг идущая впереди машина сломается, что делать, чтобы не застрять в пути? Я думаю об огромном камне, лежащем в кузове нашего грузовика. Природный выродок. Минеральный дегенерат. Углерод в чистом виде. Я пытаюсь вспомнить уроки химии в школе… Самое высокое сопротивление материала… Алмаз — самый твердый из всех камней. Обрабатывать его можно только с помощью другого алмаза… Ну и что дальше?

Я, должно быть, провалился в сон… И вдруг меня будит шум, глубокий, далекий… Похожий на гром. Он появился из ниоткуда, и его раскаты глухо отдаются по всему небу.

Роро продолжает болтать. Он вспоминает вечера в своем парижском предместье. Однажды на эстраде летнего кафе, украшенного цветными гирляндами, наяривали два музыканта. Количество пивных банок у их ног все увеличивалось. Один из них играл на аккордеоне и барабанах, а второй на саксофоне. Но они производили такой шум, как двадцать человек…

Длинная зеленоватая молния разрывает небо.

— Смотри-ка, похоже, погода портится! — замечаю я, показывая рукой на освещаемую фарами густую темноту.

Роро прекращает свои музыкальные воспоминания и хмурит брови. Ему это легко удается, учитывая густоту растительности над глазами.

— Странно, — бормочет он, — вообще-то сейчас не сезон дождей.

Новая молния, сумасшедшей силы и фантастического цвета, ослепляет нас. Вспышка длится невероятно долго, усиливаемая всполохами и грандиозными ответвлениями. Яркие красные и оранжевые тона, переходящие на спаде в фиолетовый… Но прежде чем она пропадает, новая вспышка и жуткий грохот сотрясают небо и землю. Затем еще одна. Совсем рядом. Все сильней и сильней! Мы ослеплены. Невозможно двигаться по дороге с этой катарактой слепящего света на глазах.

— Одно за другим, — пытается шутить Роро, — похоже на конец света!

Апокалипсис!

Что-то уж слишком быстро! Вряд ли я мог когда-нибудь себе представить, что свечение такой силы возможно, не присутствуй лично при подобном светопреставлении.

Машины останавливаются, все вылезают наружу, пытаясь скрыться от беспощадного света. Но тщетно! Солнечные очки не защищают глаза. Закрыть глаза — тоже не помогает. Молнии разят сквозь веки. Я чувствую, что волосы встают дыбом. Котелок раскалывается от невыносимых ударов по глазам. Я прижимаю ладони к лицу. Но все понапрасну! Адское свечение проникает сквозь плоть и беспощадно лупит по глазам.