Инесса Ципоркина - Ужасно роковое проклятье

— Ну, вроде все понятно, — встрял в мой хриплый монолог Даня, — Вопрос первый — тот же: кто таков и что ищет? Второй вопрос: что он дальше предпримет? Ты — дедова наследница, и тебя обыскали первую. Потом настал черед дряхлой голубки-архивистки. И все-таки ничего не нашлось. А если так, то этот Дракула и убить вас с тетенькой может. Чтобы ни ты, ни она не замирились бы с Кавальери или, не дай Бог, не отдали ту бумагу…

— Знаешь, друг ситный, — перебил приятеля Гершанок, — ведь Кавальери тоже по лезвию ходят. Коли у мстителя-жадины не будет на руках самой бумажонки, на которой у итальянцев свет клином сошелся, он их просто покоцает одного за другим. Как Даробрудера. Не мытьем, так катаньем.

— Думаешь, тот не своей смертью помре? — удивился Данила, — Инфаркт разве можно подстроить?

— Можно, если знать, что у человека больное сердце, — кивнула я, — Довести до сердечного приступа, а потом отодвинуть подальше телефон и с приятностью понаблюдать, как твой недруг отправляется к праотцам.

— М-да, нерадостная перспектива! — хмыкнул Оська, — Если он и убийца к тому же, то первый на очереди — Франческо.

— Почему?! — вскинулась я в ужасе.

— Ну, для престарелого отца смерть любимого сына — удар пострашнее, чем для молодого мужика — кончина дряхлого папочки! — прикуривая, пробасил Гершанок, весь в упоении собственной проницательностью, — Папулю после таких переживаний кондрашка хватит, и он остаток жизни проведет, пуская пузыри в дурке. Месть, как говорится, удалась!

Разговор вышел долгим, но не слишком толковым — из пустого в порожнее. Страх за Франческо не давал мне сосредоточиться, а самолюбие — позвонить и объясниться начистоту. Парни полностью погрузились в разгадывание семейной тайны Кавальери, им судьба красавца-чужестранца была безразлична. Вероятно, они не отказались бы его использовать в качестве приманки, если бы представляли, кого ловить придется. Наконец, влюбленной русской Золушке надоели их жестокие прожекты насчет использования итальянского принца в качестве бесплатного сырка в мышеловке, и я взялась за телефонную трубку. Я опаздывала к началу рабочего дня минимум на три с половиной часа, надо было обеспечить себе алиби на утро и предупредить Верочку.

Почему-то пришлось довольно долго дозваниваться. Наконец, трубку схватила Эму.

— Соня!!! — завизжала она недорезанной свиньей, — Соня, где вы шляетесь?! Скорее! Приезжайте! Немедленно! Сию минуту! Я вам приказываю! Как директор!

Ага, понятно! Быстрей! Прыжками! Еще быстрей! Раз эта паскуда теперь директор, то как же иначе?

— Погодите, погодите, — забормотала я, сбитая с толку, — что у вас там, пожар или потоп?

— МИЛИЦИЯ!!! — гаркнула Жрушко, точно стоящий на шухере сообщник грабителя, — У нас убийство!!!

— А кого… — начала я выяснять, но осеклась — в трубке раздавались гудки.

— Мальчики, вы были правы! Едем, в галерее опять кого-то замочили!

— Опаньки! — хором сказали эти охломоны и кинулись к дверям.

Доехали мы быстро, хотя дорога и показалась вечностью. Меня била крупная дрожь, а боязнь, что погиб не кто-нибудь, а именно мой Ромео, росла и ширилась — и наконец превратилась в уверенность. Я прокляла все на свете, в первую очередь себя — за то, что не позвонила, не предупредила, не уговорила беспечных итальяшек убираться в родные пенаты — и вот результат! Но первый, кого я встретила, войдя в "Кому", был живой и невредимый Франческо, тупо слонявшийся по холлу. Разумеется, занемогшая от ужаса синьорина Хряпунова с воем кинулась к нему и принялась, причитая на двух языках, лобызать беднягу на глазах у изумленных сотрудников. А мой восставший из гроба Лазарь и не противился — взял мое лицо в свои ладони и тоже чуть не плача стал ощупывать его губами, главным образом нос. В самый душераздирающий момент подошел противный Данька и, с трудом оторвав меня от Кавальери, за шкирку поволок брыкавшуюся галерейную Джульетту в сторону кабинета усопшего Дармобрудера.

Там стоял дым коромыслом: какие-то люди обмеряли мебель, записывали невнятные показания икающей от ужаса тети Кати и совсем уж непереводимое мычание и кряканье двух соляных столбов — Игорька и его напарника Вадима, а в углу лежало приготовленное к перевозке тело. Когда я узнала, кому оно принадлежит, в голове странно зачирикало, все расплылось вокруг — и вдруг погас свет.

В себя я пришла уже на диване в приемной, с мокрым лицом и в расстегнутой до пупа кофте. Весь мир невыносимо вонял, в голове щипало, а из глаз лились слезы. Тетенька в белом халате похлопывала меня по щекам и приговаривала, водя ваткой у меня под носом: