Наталья Александрова - Клиент Пуаро

– Волкоедов.

Разноглазый зашелестел какими-то бумагами и еще уточнил:

– Когда похоронен?

Маркиз назвал дату, и бумажки зашелестели с новой силой.

Через минуту разные глаза поднялись от стола и дружно моргнули:

– Нет такого.

– Не может быть! – Маркиз с грустью подумал, что без взятки все-таки не обойдется, но вдруг у него за спиной раздался негромкий, хорошо поставленный голос:

– Вас интересует могила Алексея Кирилловича Волкоедова? Пойдемте со мной.

Оглянувшись, Леня увидел того представительного пузатого господина, который во время похорон Волкоедова проводил гражданскую панихиду. Господин держал в руках целую стопку разнообразных бумаг и через Ленино плечо бросил на разноглазого начальника испепеляющий взгляд.

– А это опять вы? – елейным голосом проговорил разноглазый начальник. – Ну и как, удалось вам получить ходатайство от комитета по увековечению?

Пузатый господин нечленораздельно рыкнул и выскочил из конторы, как пробка из бутылки шампанского.

Лола и Маркиз устремились за ним.

– Окопались! – проворчал пузатый, покосившись на контору и большими шагами удаляясь от нее. – Без взятки пальцем не шевельнут! Из всего умудряются деньги выжимать!

– А вы, извините, коллега покойного? – осведомился Маркиз. – Соратник, так сказать, по творческому союзу?

– Коллега! – отрывисто подтвердил мужчина и вернулся к наболевшему: – За любую ерунду деньги дерут! А у вдовы их не густо…

– Да, – подтвердил Леня, – я его всего-то спросил, где могила писателя Волкоедова расположена, а он в ответ говорит – нет такого! Тоже наверняка хотел денег…

– Да нет! – Господин махнул рукой, сворачивая в боковую аллею и ловко перепрыгивая канаву. – У него наверняка документы на настоящую фамилию оформлены, вот он вам и не ответил.

– На настоящую? – переспросил Леня, но тут же прикусил язык: как «представитель прокуратуры» он должен был знать такие вещи.

– Конечно, не на псевдоним же! – подтвердил мужчина, приближаясь к свежей могиле. – У них, на кладбище, документы оформляются в соответствии со свидетельством о смерти, а в нем, естественно, указана настоящая фамилия Алексея Кирилловича… тем более что его подхоронили в могилу к отцу, так что фамилия играет большую роль…

– Скажите, – продолжал Леня расспросы, стараясь не отставать от своего собеседника, – а зачем Алексей Кириллович взял псевдоним?

– Ну, все-таки у него настоящая фамилия была какая-то несолидная… – Пузатый подошел к свежей могиле и жестом указал на гранитную плиту, слегка сдвинутую могильщиками.

Лола и Маркиз прочитали вырубленную на этой плите надпись:

«Кирилл Владимирович Зайценогов».

– Зайценогов! – воскликнула Лола.

– Зайценогов, – подтвердил пузатый господин, – настоящая фамилия Алексея Кирилловича, как у его покойного батюшки – Зайценогов. Фамилия старинная, известная, но сами понимаете, для писателя не очень подходящая. Еще если бы он для детей писал, про животных, допустим, или что-нибудь научно-популярное – это ничего, допустимо. Но поскольку его основная аудитория была… как бы это выразиться… не совсем детская, ему с такой фамилией нечего было и пытаться выходить к читателю. А так – вполне солидно: Алексей Волкоедов. Никакого легкомыслия…

– Зайценогов! – повторила Лола. – Не зря я почувствовала, что с этой фамилией что-то не так!

– Не так? – повернулся Маркиз к своей боевой подруге.

– Очень даже не так! – вполголоса подтвердила Лола. – Я ведь тебе тысячу раз говорила – та белобрысая девица, которая постоянно наводила на меня подозрения, ну, Вера, ее фамилия тоже Зайценогова!

– Да знаю я, знаю…

– Ну, вот и ладненько, – вздохнула Лола. – Пойдем-ка мы отсюда, а то мне надоели уже эти похоронные дела.

Они поглядели на пузатого.

– Идите, а я тут останусь, рабочих ждать, – вздохнул он и показал пачку бумаг, – тут еще разбираться нужно! Однако со здешними работягами-то без взятки не обойдешься, этих начальством не испугаешь, за просто так и пальцем не пошевельнут!

Леня внимательно поглядел на пузатого господина. Он знал, что есть такие люди, профессиональные «общественные деятели», которые всю жизнь занимаются преимущественно организациями чужих юбилеев и похорон, только думал, что они остались в далеком советском прошлом. Выходило, однако, что в Союзе писателей все осталось по-прежнему, поскольку пузатый господин имел весьма деловой и преуспевающий вид.