Фредерик Дар: Сан-Антонио в гостях у МАКов

Профессор Баламю выпрямляется.

— Эти люди приняли большую дозу наркотического вещества, — заявляет он.

Петит-Литтре протестует, словно его типография выпустила тираж лишь с нечетными страницами.

— Вы шутите, мой друг! Видит Бог, в моем доме никогда не было и не будет наркотиков!

— Я знаю, что говорю, — сухо парирует профессор.

Наступает неловкая пауза. Я нарушаю ее,

— Вы хотите сказать, месье профессор, что все они «глотнули» дурмана?

— Вот именно.

Я прошу у Петит-Литтре разрешения воспользоваться телефоном и собираюсь звякнуть в контору. Постепенно я втягиваюсь в рабочий ритм.

— Патрон?

— А! Сан-Антонио, итак?

— Речь идет о наркотике, которым отравились гостя вашего друга. Не могли бы вы срочно прислать мне кого-нибудь из лаборатории. Фавье, например, Он не в отпуске?

— Нет, я думаю, он дома!

— Спасибо.

Я успеваю положить трубку раньше, чем босс успевает выдать пакет ценных указаний... Лакей с оттопыренным от напряжения ухом уже тут как тут, я делаю знак, чтобы он подошел.

— Скажите, старина, это вы подавали ликеры?

— Да, вместе с Жульеном... И добавляет! — Жульен лежит вместе с этими господами!

— Он что, закладывает за ворот?

У молодого брюнета, с которым я имею дело, выразительное лицо. Он пожимает плечами.

— Это с ним случалось.

— Я хочу сказать — во время работы?

— Я понял. Жульен не прочь пропустить стаканчик украдкой, у него неприятности... От него ушла жена.

— Какие напитки он предпочитает?

— Виски.

Я понимающе киваю.

— Месье Петит-Литтре тоже пьет виски?

Мой собеседник не видит связи. Он в легком шоке.

— Никогда. Месье выпивает лишь немного вина за обедом, в остальное время он пьет только фруктовые соки.

После трехсекундного размышления я жестом благодарю его,

— Отлично.

Когда я вновь присоединяюсь к присутствующим в салоне, то застаю профессора Баламю в кресле и с бокалом в руке, читающим краткий курс но наркотикам для тех, кто не имел удовольствия их попробовать. Мне говорят, что машины «скорой помощи» вызваны, чтобы отвезти всю эту публику в клинику профессора.

Я одобрительно киваю.

— А пока, дамы и господа, — говорю я, — мне хотелось бы знать, что вы пили после еды. Вы, мадам?

— Кофе, — воркует старая кокетка, не очень успешно маскирующая свой зоб бриллиантовым колье.

— Это все?

— Это все.

— Вы, мадам?

— Я пила шампань-оранж, — отвечает элегантная особа.

— А месье?

Крупный очконосец с удавкой на шее цедит с прохладцей в голосе, которому могла бы позавидовать любая змея (как сказал бы Понсон дю Террайль):

— Шампанское!

— А вы, месье?

Бородач, прежде чем ответить, пристально смотрит на меня:

— Виски.

Я подскакиваю.

— Вы уверены?

— Помилуйте! — протестует кавалер, — я еще отвечаю за свои действия.

Нас прерывает профессор Баламю. Издавая стоны, он корчится в кресле.

— О Боже, и он! — всхлипывает Петит-Литтре.

Стакан знахаря еще стоит на низком столике. Я хватаю его и подношу к носу. Это скотч.

— Кто наливал ему? — рычу я.

Издатель лепечет в ответ:

— Он налил себе сам, пока вы звонили по телефону, я не мог предполагать, что...

Рядом со стаканом я замечаю бутылку виски.

— Он пил из нее?

— Да.

Я поворачиваюсь к бородачу.

— А вы, месье?

— Нет, — возражает Пушок, — я признаю только пяти-звездочный Хайг.

Всего лишь.

Звонком вызываю слугу. Он тут же появляется, ибо стоял за дверью, установив свою евстахиеву трубу на уровне замочной скважины.

— Ну-ка скажите, — наступаю я, потрясая бутылкой. — Это виски вы предлагали гостям сегодня?

— Да, месье.

— О'кей, спасибо.

Я вставляю палец в горлышко флакона и опрокидываю его, после чего осторожно прикасаюсь к смоченному пальцу кончиком языка. Скотч, в нем я, думаю, знаю толк. Мне кажется, что у него странный привкус. Ошибка исключена: вот источник зла. Это Мак Херрел, марка, известная более ста лет, как сообщает этикетка. Производство и розлив Дафнии Мак Херрел, Шотландид, добавлено на ней. Марка, не пользующаяся известностью. Я замечаю это обстоятельство Петит-Литтре, который краснеет от смущения за стеклами своих иллюминаторов.

Он начинает оправдываться перед гостями, еще воспринимающими реальность, ибо ему не хочется выглядеть в их глазах скупердяем.

— Этот скотч предложил мне один старый друг, который сам пьет только его и утверждает, что он лучше, чем другие известные марки.

— И много он вам предложил?