Лоуренс Блок - Герой по вызову

Следующий бордель располагался в Шибаргане, но попасть туда прямиком оказалось невозможно. Путь мне преградили горы, и даже прагматическая широта русской души не материализовалась в прокладке шоссе, связывающего Рустак и Шибарган. Возможно, этот недочет удастся исправить уже после прихода русских в Афганистан, подумалось мне. А может быть, они просто позакрывают все публичные дома и дадут шахтерам возможность самостоятельно налаживать свою сексуальную жизнь. В странах с рыночной экономикой публичные дома закономерно возникают в районах компактного проживания мужской части населения, за исключением таких оазисов, как Файэр-айленд*. Но в странах с плановой экономикой все обстоит совсем иначе — ну, как бы вам объяснить… Взять хотя бы автомобиль, который одолжил мне Аманулла. Как я уже отметил, Советы никогда не выказывали серьезного отношения к производству товаров массового потребления. А проститутки — самый что ни на есть товар массового потребления, даже те из них, которые выглядят полезными ископаемыми.

Такими вот философскими экзерсисами я развлекал себя на обратном пути в Кабул.

Вернувшись в столицу, я поехал на автозаправку, где попросил заполнить не только бак, но еще и дюжину пятигаллоновых канистр, которые разместил на заднем сиденье и в багажнике. Если в Афганистане вы собираетесь в дальнюю поездку, вам нужно позаботиться о достаточном запасе бензина, чтобы доехать до места назначения и вернуться. Вдали от крупных городов вы ни за что на найдете придорожных заправок, с чистыми туалетами и бесплатными дорожными картами, и улыбчивый паренек в накрахмаленном комбинезоне не подбежит к вашему автомобилю, чтобы протереть лобовое стекло и проверить уровень масла. Ни тебе холодной кока-колы и горячих гамбургеров, ни музыкальных автоматов, ни автоматов с чипсами и леденцами, ни сувенирного прилавка, где можно купить резинового Микки-Мауса или Дональда Дака. Но зато в Афганистане никто не бьет тревогу в связи с ростом смертности от рака легких и инфарктов или в связи с загрязнением воздуха угарным газом и свинцовыми окислами.

Хотя, уверен, они еще догонят цивилизованный мир. Кабул, окруженный с трех сторон горными грядами, будет барахтаться в смоге, как только индустриализация города достигнет соответствующего уровня, и его хваленые горы окажутся непреодолимой преградой для промышленных выбросов — как это и происходит у нас в Лос-Анджелесе.

Из Кабула я устремился на север, в направлении Кандагара. Русские предпочли держаться от этого горного шоссе подальше, и, по-моему, они поступили мудро. Я бы и сам тоже с радостью держался от него подальше. Дорога была вымощена очень уж странно: такое впечатление, что какой-то умник из афганского министерства транспорта приказал просто рассыпать посередине трассы несколько самосвалов гравия. Постепенно дождевые потоки размыли почти все дорожное покрытие, а от того, что осталось, проку тоже было мало: полоска гравия теперь тянулась строго по центру шоссе, и колеса моей «балалайки» катились по глубоким колеям. Сама же дорога петляла, виляла и подпрыгивала, шатаясь из стороны в сторону, а то и вовсе исчезая из виду. Я периодически вглядывался направо и налево и видел вокруг себя в радиусе двух миль голую пустыню, то есть в прямом смысле пустоту, упиравшуюся в едва различимую долину далеко внизу. У этого шоссе отсутствовала обочина. С правой стороны оно балансировало на самом краю утеса, и я прижимал машину как можно ближе к сплошной гранитной стене с левой стороны. Я уговаривал себя, что ничуть не боюсь высоты, и старался не заглядывать в жуткое ущелье справа.

Перед самым Кандагаром я выехал на плато, где шоссе впервые перестало ходить ходуном и превратилось в прямую ровную полоску. Я остановился, залил бензина из канистры, потом вдавил педаль газа до упора и сделал последний рывок.

Кандагар — довольно-таки живописный город со стапятидесятитысячным населением. В целом архитектура и вообще наружность этого города куда более современная, чем в Кабуле: тут больше типовых железобетонных зданий и меньше допотопных лачуг, больше автомобилей и меньше осликов, больше мужчин и даже женщин носят западную одежду. Я остановился перекусить, после чего направился к южной окраине города и поехал искать нужное мне заведение.

Здешний бордель мало чем отличался от того, что я видел в Рустаке. С той лишь разницей, что дом утех располагался не в отдельных хижинах, а в похожей на амбар постройке, и мамка оказалась не иссохшей старушенцией, а толстомясой теткой с волосатой бородавкой на подбородке и четырьмя вертикальными шрамами в центре лба. Кандагарская «мадам» оказалась хохотушкой. Она засмеялась, когда я сообщил, что меня прислал Аманулла, заржала, услышав, что я хочу выкупить одну и ее проституток для своих нужд, и заливисто захохотала, увидев гарантийное письмо от Амануллы.