Ольга Болгова - Неуместные происшествия, или Переполох в Розингс Парке

— МакФлай вырыл в парке яму, куда стаскивал на хранение облюбованные им вещи, — пояснил Тинкертон. — Я подозревал, что пропавшая шаль — его лап дело, поэтому стал изучать маршруты собаки в парке. В итоге мной было обнаружено место, где были зарыты драгоценности, шаль и прочее — вместе с костями на черный собачий день.

— А что же случилось с сережкой мисс де Бер? — спросил сэр Юстас.

— Судя по всему, МакФлай увидел в холле пакет, приготовленный для отправки ювелиру в Лондон, — сказал сыщик. — Пес схватил его и потащил в свою яму, но при этом зубами порвал бумагу — через прореху выпала сережка. Потому вы и нашли ее в холле.

— Ну это же надо?! — судья обескуражено посмотрел на МакФлая, которому в этот момент леди Кэтрин погрозила пальцем.

— Тебя нужно наказать, чудовище лохматое, — нежно сказала она. МакФлай заскулил, виляя хвостом и преданно глядя в глаза своей хозяйки.

— Ну, что ж, — вперед выступил Дарси. — Мистер Тинкертон, я должен — от имени всех — выразить вам благодарность, за потрясающее раскрытие этих невероятных событий…

— Feci quod potui, faciant meliora potentes{Я сделал все, что мог, кто может, пусть сделает лучше (лат.)}, — Тинкертон учтиво поклонился, бросая быстрый взгляд в сторону мгновенно покрасневшей Мэри.

— Лорд Тимоти, — поправил Дарси Дримдейл.

— Простите, милорд? — не понял Дарси.

— Лорд Тимоти, а не мистер Тинкертон, — сказал граф. — Лорд Тимоти является младшим сыном герцога ***, приятелем моего покойного дяди. Кстати, — обратился он к Тинкертону. — Когда мы проезжали через Лондон, я зашел к его светлости, он просил передать вам…

Дримдейл вытащил письмо, запечатанное большой гербовой печатью, с характерной герцогской короной, четко видимой окружающим. Сыщик небрежно поклонился, вскрыл бумагу и скользнул глазами по письму.

— Отец ждет меня на следующей неделе к семейному обеду, — возвестил он, увидев недоумевающие лица обитателей Розингса. — Отличный случай представить ему мою невесту…

«Луна осветила мрачные башни сгоревшего Розингса, надрывно выл старый пес, ветер лениво шевелил черные кроны деревьев. Человек шагнул на тропу, блеснул клинок шпаги в его руке, он оглянулся, угадывая тихие шаги, и замер, озираясь.

— Остановись, убийца, стой, кровавый злодей! — раздался из тьмы голос, и барон Д'Арси вышел из-за ствола старого дуба, раскинувшего свои ветви над тропой, словно взывая к отмщению.

Человек вздрогнул, пятясь в сторону, лунный свет упал на его лицо. То был Уолтер…

— Это ты убил их всех: мужей, жен их и невинных их дщерей, и сынов, и невест, не познавших радостей, ты убил их, чтобы насладиться их кровью и звоном злата, которым ты жаждал обладать, кровавый Иуда… Так не достанутся тебе те сокровища, потому что ждет тебя Гиенна Огненная, а прежде — острие моей шпаги… — сказав сии слова, барон вырвал клинок из ножен и ринулся в битву…

— Да! Я убил их всех — и ты не уйдешь с этого места! — вскричал Уолтер

Направил он узкое лезвие испанской шпаги в грудь барона и с ревом бросился на него. Но не было в тот момент такой силы, что могла бы помешать свершиться возмездию, и отбил удар убийцы барон, вонзив оружие свое в горло Уолтера.

— Будь ты проклят! — вскричал он. — На тебе кровь невинных жертв!

— Я… убил… их… — вырвались из горла поверженного на землю Уолтера последние слова его земной юдоли. Так черна была душа его, что даже в свой предсмертный час не каялся он в содеянных злодеяниях.

И свершив возмездие, пришел барон Д'Арси к шерифу, что заботами возлюбленной жены его, леди Харриет, мог уже нести долг свой, и сказал ему, что убил того, на чьей совести кровь несчастных обитателей проклятого сего места, и оправдан был. Отдал ему шериф дочь свою, Элизабет, и стала та девица наградой гордому отважному барону, что избавил земли Кентские от кровавого злодея…»

Записано Джошуа Остейном, эксквайром * июня 15** года со слов выживших в той кровавой истории, дабы прочитавший труд сей, задумался о путях своих земных, что ведут либо в бездну, если идущий несет на плечах ношу алчности и ненависти, либо в выси небесные, если свободны плечи странника от груза тяжкого и недостойного. Будьте же благословенны и праведны и живите с легкими сердцами и светлыми помыслами…

Конец