Елена Логунова - Ванна с шампанским

– Можно еще зрительно скулы уменьшить и нос спрямить, – охотно включились в разговор Вика и Настя. – Хочешь, мы научим тебя, как накладывать макияж?

Это было дельное предложение, но Санек его проигнорировал.

Он побледнел и смотрел то на меня, то на Зяму, как будто впервые увидел и не верил своим глазам.

– Что? У меня выросла бородавка на носу или появился третий глаз? – смутилась я.

– Казимир…

– Что? Я уже больше тридцати лет Казимир! – братец тоже напрягся.

– Индия…

– Что? Я уже больше… гм… двадцати лет Индия! – покраснев, сказала я.

– Значительно больше двадцати! – добавил вредный братец и получил пинок под столом. – У-у-у, Дюша – душительница свободы слова!

– Индия и Казимир! – прервав назревавшую драку, Санек с торжественным видом встал. – Вы – настоящие друзья!

– Только не между собой, – успела вставить я.

– И я тоже не буду последней скотиной и поступлю, как порядочный мужик! – заявил Санек.

– Он что, собирается на тебе жениться? – съязвил Зяма и ловко ушел от моей затрещины.

– Я хотел оставить ее себе, потому что вы сказали, что она дорогая, а мне очень нужны деньги, – продолжил Санек. – Но теперь у меня есть документы, и я смогу заработать себе на жизнь, так что – простите меня, и – вот!

Он перехватил мою руку, занесенную для нанесения родственной оплеухи Зямке, и втиснул в мою ладонь что-то маленькое и твердое.

Я медленно разжала кулак.

– Ах! – дружно вздохнули девочки.

– Это она! – так и затрясся Александр. – Она! Ура, мы все-таки сделаем подарок музею!

– Драгоценная сердоликовая гемма с портретом Савонаролы из коллекции Пьеро Козимо Медичи, – задумчиво произнесла я, поворачивая в разные стороны ладонь, чтобы камень заиграл на свету. – Надо же, а с виду – так себе, ничего особенного!

– Что ж, подведем итоги!

Неугомонный Зяма громко хлопнул в ладоши:

– У нас есть бесценная гемма, у нас будет добрая слава знатоков и ценителей искусства, и долгосрочная виза от признательных властей, и новый визит в Рим – надо же посмотреть на табличку с нашими именами в музее, и…

– И в любой свой приезд вы можете твердо рассчитывать на бесплатного итальянского гида-переводчика, – закончил Санек и поклонился. – Роберто Альбруцци, всегда к вашим услугам!

– Стой! – у самых дверей офиса Трошкина осадила меня, развернула к себе лицом и одернула мою слишком короткую, по ее мнению, юбку. – Вот так. Сейчас тебя будут бить, но ты не бойся, я с тобой.

– Пусти, – нервно дернулась я, нисколько не успокоенная словами подружки.

Поменяв в своем мобильнике заграничную «симку» на родную, я обнаружила четыре пропущенных звонка от шефа, а уже сегодня мне трижды позвонила наша секретарша Муся. Против обыкновения, она была немногословна, но, как всегда, эмоциональна, и все три раза истошно орала мне в самое ухо:

– Инка! Ну где же ты?! Давай-давай, поторапливайся, живо дуй в офис, быстрее, быстрее!

Мысленным взором я уже видела, как мою буйную голову укладывают под новый офисный резак для бумаги.

«Сейчас тебя будут бить» – это еще слабо сказано!

Сейчас из меня сделают мертвый труп убитого насмерть покойника без признаков жизни!

Я тихонько толкнула дверь с красивой медной табличкой «Рекламное агентство Эм-Би-Си» и беззвучно просочилась в просторную приемную, она же – наш с коллегами рабочий кабинет.

Линию трудового фронта в одиночку держала секретарша Муся. Спрятавшись за бруствером из толстых папок, она сосредоточенно точила кинжалы своих ногтей – я угадала суть процесса по звуку.

Штатные бойцы рекламного подразделения на своих местах отсутствовали. Похоже было, что все они засели в бункере у шефа – дверь в его кабинет была открыта, внутри мажорно гудели знакомые и незнакомые голоса.

Так и есть: собрались посмотреть на публичную казнь!

Бесшумно ступая по мягкому ковролину, я подошла поближе и заглянула в кабинет.

За столом для переговоров сидели мои дорогие коллеги и какие-то посторонние товарищи. Все они смотрели на большую плазменную панель, вблизи которой сторожевым сусликом замер Бронич. Он тоже уставился на экран.

Шел выпуск международных новостей – невиданное зрелище в наших аполитичных широтах!

В первый момент я подумала, что Бронич спятил, впал в детство и по старой «совковой» привычке затеял проводить в коллективе утреннюю политинформацию.

Потом до меня дошло, что на экране краснеет неактуальная дата. Так, это запись…