Владислав Романов - Главбухша

А когда, похлопывая по. плечу Валерьяна, тот добродушно пробурчал ей: «Звони, Мартиша, по любым вопросам, а уж если обижать начнут, мы сами кого надо обидим!» — тут уж она и вовсе растаяла и решила, что влюбилась.

Валерьян поцеловал ее в тот же вечер, она не возражала. Он объяснился в любви, захотел, чтобы Марта переехала в Москву, пообещал сына, который увлекался техникой, устроить в физико-математическую школу, свозить ее за границу, куда угодно. Казалось, он мог все. После гостей их всегда поджидала черная «Волга», в ее гостиничном номере благоухали розы, горничные смотрели на нее с испугом, и даже швейцар на входе в «Москву» отдавал честь, словно жене генерала.

Марта тогда еще была наивным плановиком, переписывающим старые цифры в новые планы: по работе от неё больше ничего и не требовалось. А Валерьян был готов исполнять любую ее прихоть, да и столько сразу соблазнов для нее, дочери простой кассирши и прораба. Она и сама всего лишь заместитель начальника планового отдела в заштатном киевском НИИ. И что же, всю жизнь так? Судьба словно устанавливала границы, за которые переступать ей было не положено. А Марте хотелось взлететь, чтобы покорять и властвовать.

Душа трепыхалась, взбудораженная необычным предложением, не зная, на что решиться. Сломать легко, построить трудно. Всю жизнь Марта слышала эти родительские слова и хорошо понимала, что это так. Больше того, и сломать трудно. Муж такой добрый, ласковый, работящий. Какой выдумать повод, на что бы обидеться, чтобы бросить его, забрать сына и уехать? Как все объяснить свекрови и свекру? А родителям? Последнюю ночь в Москве она не спала. Одолевали вопросы, на которые ответов не было. Рвалась не кассовая, а жизненная книга, и сколько раз ни пересчитывай — результат не сойдется.

Валерьян Адамович, провожая ее, сразу же все понял, произнес страстную речь о любви и о сердце, которому не прикажешь, как бы подсказывая ей ответ, и Марта тотчас за него ухватилась. Да, любовь, страсть, с этим никто не поспорит, даже родители, пекущиеся о правде и справедливости. Стоит произнести эти загадочные два слова, как лица у отца и матери погрустнеют, но возразить ничего они не смогут. Кто же откажет человеку в любви? И сын поймет. Он уже читает книжки и знает, что это такое.

К счастью, муж торчал в Северодвинске, и Марта быстро собралась, уложив все в два чемодана, и умчалась, оставив ему покаянное письмо. Ибо знала: он из тех, кто скрутит всю боль в душе, в Москву за ней не помчится, скандалов устраивать не станет, развод даст. Объясняться же напрямую не хватило сил. Да и что бы она сказала? Что влюбилась и жить без московского щеголя не может? Что ей хочется взлететь, сделать карьеру для себя, обеспечить будущее сына? Но расчет тогда был не в моде, карьеристов презирали, но Марта чувствовала, что за туманом ездят одни дураки, а за деньгами — все. Судьба второго такого шанса не предоставит.

Зазвонил телефон, резкие короткие звонки — междугородная. Марта сняла трубку, что-то щелкнуло, и отчетливый голос с легким иностранным акцентом произнес:

— Марта Сергеевна?

— Я вас слушаю.

— Вас беспокоит Вальтер Диц из Франкфурта. Еще помните такого?

— Надо же какие люди! Рада вас слышать! — Голос ее мгновенно потеплел, ибо пятидесятилетий Вальтер, бизнесмен, с которым они прокручивали неплохие дела, был к ней явно неравнодушен и несколько раз даже давал понять, что у него к ней очень серьезный интерес.

— Я в понедельник в десять утра буду у вас, встречать не надо, я с коллегой, у него машина, он меня подкинуть немного, но я был бы рад, если б мы смогли вместе позавтракать в десять «Националь», «Москва» или где скажешь, а в одиннадцать-двенадцать были бы у вас, у Стаса. Как мое предложение?

— Что произошло, Вальтер? Какое-то ЧП, что приключилось?

— Ничего серьезного! Просто я так истосковался, по вас... Или по вам?

— По вам!

— Я так истосковался по вас, что завтра полечу на стальных крыльях к моей голубке! — весело прокричал Диц в трубку. — Разве нужны другие объяснения?

Гут, Вальтер! В десять у ресторана «Москва», там в это время поспокойнее, — ответила Марта.

— Гут, гут! — загудел Диц, довольный ответом. — Как здоровье?

— Климакса еще нет, — тотчас выдала она, и он заржал во все горло.

Немцы любили грубые шутки.

— Тогда завтра ровно в десять, у ресторана «Москва»! Ауфидерзейн!

— Большой привет!

«Диц должен был приехать только через месяц, но что-то, видимо, случилось, и весьма неожиданное, коли он приезжает без предупреждения, да еще хочет сначала со мной перемолвиться наедине, — с тревогой задумалась Марта. — Что же могло заставить его бросить все свои дела и мчаться в Москву? Не мои же прелести! Хотя лучше бы они, чем все остальное!»