Таисия Удальцова - Поляна чистых душ

Тамара непроизвольно отыскала руку сестры и крепко сжала тонкие пальцы. Она чувствовала себя виноватой: это из-за нее ребята заблудились. Из-за ее легкомыслия. И трусости.

– А дальше что? – робко поторопила Катя замолчавшего Мишу.

Он вздрогнул, приходя в себя, и хмуро усмехнулся.

– Вы на острове, а там одна Снежана, – шепотом подсказала Катя.

– Ну да, растерялись мы малость: дальше то что? Ясно же – заплутали. Снежка откровенно слезы льет, страшно ей, все виноваты, она одна всюду правая, белая да пушистая, хвост крендельком. Я затылок скребу – в голове аж звенит – так пусто. Леля подумала, да и говорит – к лагерю пойдем. Вдруг Томик уже там, все ж она не одна, с псом, у него инстинкт, чутье звериное…

– Чутье у него, как же, – проворчала Тамара, припоминая, как угодила в трясину.

– Мы ж тогда не знали, – обернулся к ней Миша. – Ну, посидели мы немного, отдохнули, да и двинулись назад. Снова Снежана первой летит, по гати-то ей не страшно, это не трясина. Тут слышим – она как вскрикнет. Мы с Лелей переглянулись и ноги в руки! Шпарим к ней, что думать, не знаем. И тут, – Мишин голос стал трагическим, – у меня едва сердце горлом не выпрыгнуло со страху: гать какая-то сволота как есть разобрала! Вот ей-ей – метров на пятьдесят!

Катя побледнела от волнения. Тамара прижалась к плечу сестры. Снежана тоненько всхлипнула.

– Прикиньте: стоим на той порушенной дорожке, как три тополя на Плющихе, а перед нами – трясина страшные пузыри пускает. Не успели мы понять, что почем, вдруг болото вокруг нас как застонет, захохочет, завоет восторженно – мол, сделали вас, кретинов, как лохов последних… – Миша сжал кулаки. – Уж я обозлился! Этот местный лешак, гад волосатый, точно беспредельщик, отморозок реальный, за что так с нами-то, а?! Мы ж к его поляне и близко не подошли, а он…

Миша замолчал, переживая случившееся. Девушки смотрели на него круглыми глазами, ожидая продолжения. Даже Саша перестал смеяться. Сидел, пил чай, его лицо казалось задумчивым.

Миша откашлялся и хрипло сказал:

– Снежка, понятно, в истерику. Леле кричит – ты виновата! Сама, главное, по гати впереди всех ускакала, а теперь…

– Мы Томку искали! Из-за Лельки! – выкрикнула Снежана.

– Говорит Леле – выводи давай отсюда. Иди первой, а мы за тобой. Ты как кикимора болота чуешь, а я, мол, человек городской, весь из себя нежный, хрупкий…

– Ну и гад ты! – простонала Снежана.

– Ага, я такой, – широко осклабился Миша. – Но тебе и в подметки по этой части не гожусь. Ты у нас… это… впереди планеты всей!

– Ах ты ж…

– Не ссорьтесь, пожалуйста, – умоляюще прошептала Катя. – Миш, а что дальше-то?

– Ох, Катька! Тебе не могу отказать! Такой плов ухомякал – уф-ф-ф! Лады, слушай дальше. Короче, Лелька этой барыньке в ответ: сидеть нам тут, пока не найдут. О – в рифму вышло! Потому что другой дороги с острова нет. Вот местные жители когда-то гать и мостили, иначе не пройти к острову за клюквой да морошкой. Снежана рыдает, слюна да слезы во все стороны, я лешака высматриваю, на убийства вполне готовый, а Леля нашу плакальщицу утешает. Напомнила Снежке, что в лагере Катя с Сашей остались, а они люди приличные, нас не бросят, Леля голову на отсечение дать готова. Если и Томик уже в лагере, так нам только до утра и подождать их. Снежка, ясно-понятно, всех по себе судит – знаю, вопит, их! Обе Сашу клеят, о нас и не вспомнят…

– Клевета! – Снежана подобрала с земли кусок коры и метнула в рассказчика. – Все ты врешь!

Миша поморщился: Снежана не промахнулась.

– Ну и вру, все равно не мешай! Видишь, люди как слушают, – он кивнул на Катю с Тамарой. – В общем, сидим мы на этой гати, туман слезами сверлим, страшно – жуть. Никакого толку от белых ночей, темень сгущается, хоть плачь. И болото рядом дышит, ворочается, как живое, не по себе нам. Сидим, дрожим, друг к другу плечами жмемся, каждый о своем думает. Туман вокруг стеной, изредка вой слышим, крики звериные, как в джунглях, ей-богу. Сердце у кого в пятках, у кого – в горле…

– Да ты поэт, – усмехнулся Саша. – Тебе бы книги писать!

– А че? Вот возьму и попробую, – бодро отозвался друг детства. – Наговорю на диктофончик, потом писаке какому из газеты бабло суну, пусть потеет. Страшилка выйдет – пальчики оближешь!

– Миш, ты рассказывай! – напомнила Катя.

– Так, значит, сидим, трясемся, – послушно продолжил Миша. – Снежка вдруг заявляет – мол, она не она, если утром цветы волшебные не отыщет. И никакой мерзкий леший ей не помеха! Иначе что ж – зря мучилась? И как сглазила: вокруг сразу зашуршало, завозилось, будто в тумане кто живой шарил…