Таисия Удальцова - Поляна чистых душ

Миша захлопал в ладоши, привлекая внимание. Потом в полной тишине воскликнул:

– Катюха, слушай сюда! Пока ничего не позабыл. А то завтра все будет видеться по-другому, уж я-то себя знаю.

Все рассмеялись, лишь Снежана раздраженно отвернулась. Миша по-бабьи всплеснул руками.

– Ну и страха я натерпелся, не передать!

– ОН натерпелся, – прошипела Снежана, не оборачиваясь. – А мы…

– Смотри, Катюха! – Миша и головы не повернул в ее сторону. Просто загнул большой палец. – Во-первых, страсти-мордасти по дороге типа черепа малолетней девчонки с алой лентой в косе, ее и Томка видела. – Он загнул следующий палец. – Во-вторых, не успели сунуться в настоящие болота – брели в воде по колено, клянусь! – как мгновенно схлопотали по ушам. Ей-ей, чуть штаны не подмочил: рев, вой, клацанье зубами, визг кошмарный – и все в тумане, заметь! – Третий палец присоединился к первым двум. – Едва Снежка рыдать прекратила, мы смотрим – Томки-то с нами нет! Как корова языком слизнула. Только-только брела за Снежаной и… Куда, спрашивается, пропала?! – Миша звучно шлепнул себя по бедру. – Ляля, ясно-понятно, забастовала: мол, никаких цветов, пока сестрицу не отыщем. Снежка – ох и гнида ж оказалась! – кричит – мол, рыжую схарчили местные зубастики, она, мол, лично слышала и видела, как чавкали и облизывались…

– Все врешь! – возмущенно взвизгнула Снежана. – Я так не говорила!

– Ну, слово в слово я, конечно, не помню, – не стал спорить Миша. Он подмигнул Кате и продолжил свое увлекательное повествование: – Короче, голосуем, якобы ж – демократия! Мы с Лелькой за то, чтоб Томку шукать, а Снежка – цветы волшебные. Э-э-э… пре… пры… о! – при-ори-теты выявлены, хоть в драку лезь! Я ж морду кирпичом и Леле важно эдак – а пусть Снежка цветы ищет, а мы двинем своим путем – живая девчонка – хоть и с веснушками – цветов важнее, даже самых разволшебных…

Саша не выдержал первым: запрокинул голову и захохотал. Лелька прятала улыбку за кружкой с чаем. Катя то и дело прыскала в ладошку.

Только Снежана откровенно злилась. Сидела, бледная, угрюмая, и смотрела только на костер. И Тамара в палатке сжимала кулаки, потрясенная собственной тупостью: ведь ей Миша не нравился! Казался туповатым и жадным. А Снежана…

Внешне вполне приличный человек!

Миша укоризненно погрозил Саше пальцем и заявил:

– Вот тебе смешно, так? А нам каково пришлось? Прикинь: начали мы по очереди орать, эффекта – ноль целых, ноль десятых. Томка не отзывается, зато какой-то паршивый волчара так завыл – бр-р! Ну, пошли мы назад. – Миша поскреб затылок и поправился: – Нет, это мы считали, что пошли назад. Туман к этому времени так сгустился – фиг что поймешь, в двух шагах ничего не видно. Под ногами мерзость всякая, ил мутный, пиявки, змеи плавают, жабы огромные квакают, будто смеются, подлюги! Как Леля дорогу находила, до сих пор не пойму. Снежка вон в сторону чуть ступила, по пояс в трясину ухнула, едва вытащили. В общем, топали-топали, голоса сорвали напрочь, лишь хрипели на пару, но ни Томки, ни этого… носатого так и не нашли. Тут смотрим – гать! Лиственницы молоденькие одна к одной уложены, и дорожка в туман ведет, вот только куда?

Катя ахнула. Тамара, забывшись, вышла из палатки и села у костра рядом с сестрой. Даже Снежана перестала злиться. Лишь вздохнула тяжело, вспоминая пережитое.

Мишка поднял палец вверх.

– Слышим: «гав… гав!» Да слабо так, еле различимо. Снежка сразу – вот мы, мол, в болоте вязнем, а Томка ваша почти шоссе к волшебной поляне надыбала…

– Я и слов таких не знаю! – тоненько выкрикнула Снежана.

– Нас не позвала, сама сейчас все цветы оборвет, – не обращая на нее внимания, рассказывал Миша. – Останемся ни с чем, я тогда вашу Томку лично в трясину окуну, с головой у меня нырнет, сука… Прошу прощения у дам, это просто повтор, я не виноват!

Снежана зашипела от злости. Катя сочувственно улыбнулась Тамаре. Саша торопливо наливал себе чай, его руки дрожали, лицо раскраснелось, он едва сдерживал смех.

– Снежка на гать птицей вспорхнула, вот Леля не даст соврать! И бегом вперед, я чуть нижнюю челюсть в болоте не утопил от потрясения: только что девка еле плелась, откуда столько прыти?! Ну, нам куда деваться? Мы, понятно, за ней. Несемся по этой гати и хрипим поочередно, Томку зовем. – Миша немного помолчал. – Туман вокруг стеной, как по коридору мчимся, сердце в пятки уходит, конца гати не видно. Тут раз – вывалились на островок, клюквы на нем, морошки… Море! Снежка бегает, глаза круглые, как у совы, растерянные: ни волшебной поляны ей, ни там – Томки с ее носатым псенышем.