Фаина Раевская - Надувные прелести

— Заводи, — скомандовала Клюквина. Лаврентий, понурив голову, нерешительно переступил порог собственного кабинета.

— Какие еще клубы принадлежали Глебу? — задала я разумный вопрос.

— «Рафаэль» и «Турбулентность».

— А они тоже такие... Хм... Необычные?

— Да нет, в общем-то... — пожал плечами Лаврик. — «Рафаэль» — меньшевистский клуб, но таких сейчас в Москве полно...

— Какой-какой? — сразу насторожилась я. Вовсе не потому, что питаю слабость или предубеждение к партии меньшевиков. Просто целевая направленность некоторых клубов, как я уже имела удовольствие убедиться, может преподнести весьма неприятные сюрпризы.

— Клуб, где собираются меньшинства, — пояснил Лаврентий.

— Сексуальные, что ли?

— Партийные, — буркнул управляющий и заухмылялся, довольный собственной шуткой. Дядька уже пришел в себя от встречи с нами, сообразил, что карательных санкций за темные делишки не последует, по крайней мере — сейчас, и обрел прежнюю вальяжную самоуверенность.

Что ж, пора, как говорится, и честь знать. Мне до смерти надоело торчать в этом клубе, к тому же аппетитные запахи, доносившиеся с кухни, будоражили воображение и заставляли мой бедный желудок сжиматься в пароксизме неудовлетворенной страсти.

— Не балуй, — погрозила я пальцем Лаврику и двинулась к двери. Мои гуси-лебеди потянулись следом.

— Не желаете отужинать? — остановил нас вопрос Лаврентия Игоревича. — У нас замечательные повара! Получите удовольствие, обещаю.

Предложение, от которого ни один нормальный человек не сможет отказаться, лишь на минуту заставило меня задуматься: уж не кроется ли здесь подвох? Взгляды Клавдии и Юрки скрестились на мне, как клинки. Юрик смотрел умоляюще, а Клавдия — с таким несчастным видом, будто месяц просидела на сухарях и сырой воде. Заметив мою нерешительность, управляющий добавил:

— Ужин, естественно, за счет клуба.

После этой фразы все сомнения отпали, и я милостиво кивнула. Лаврик проводил нас обратно в зал, перепоручил заботам полуголой официантки и, кивнув на прощанье, скрылся в недрах клуба. После того как мы удалились в кабинет управляющего, культурная программа как-то увяла, и теперь девушка снова занималась упражнениями на шесте, а красотка Бэллочка трясла своими непозволительно poскошными формами за столиком в компании двух прыщавых парней почти детсадовского возраста.

Лаврентий не обманул — повара в клубе оказались настоящими профессионалами. Нежнейшие стейки из семги буквально таяли во рту, оставляя в сознании стойкое ощущение праздника жизни. Мы с Клавдией глупо разулыбались, едва лишь первый червячок был заморен. Мужская часть нашего боевого отряда заказала мясо. Не знаю почему, но ocобенного удовольствия Юрка, кажется, не испытывал. Он все время хмурился, сосредоточенно ковырялся в тарелке, тщательно пережевывал пищу и нервно ерзал на стуле. Интересно, что его так беспокоило? Может, мясо несвежее попалось? Или чувство голода его было не столь острым, как у нас с Клавкой? Я перестала ломать голову над этой загадкой в тот момент, когда перед нами очутился десерт. Может, других девушек вид свежей клубники в вазочке с мороженым оставляет равнодушными, но только не меня. Я буквально теряю голову при вида алых ягодок на сладком белом облаке. Лаврик немедленно был прощен за попытку издевательства над нами, Клавдия тоже получила отпущение rpexoв за то, что заставила меня обрядиться в этот дурацкий шутовской костюм, а Юрка... В общем, он тоже хороший человек!..

Я с тоской и сожалением изучала пустую вазочку. Кто-нибудь мне скажет, почему все хорошее быстро заканчивается?

— Пошли, что ли? — Юрка даже после ужина не перестал хмуриться.

— Если ты не сменишь выражение лица, меня стошнит! — пообещала я, чувствуя, что не в силах подняться с места.

— Правда, Юр, — поддержала меня Клавдия, — такое ощущение, что ты съел килограмм лимонов. Сделай лицо попроще... Тебе не понравился ужин?

— Мне не понравился Лаврентий, — несколько мрачновато ответил Йорик, чем, признаться, меня несколько напряг.

Клюквина, однако, не придала никакого значения замечанию нашего приятеля.

— Это нормально, — рассмеялась она. — Ты же не меньшевик!

Юрка проворчал себе под нос что-то маловразумительное, жестом пригласил нас встать, и мы гуськом двинулись к выходу. Непостижимым образом Юркина тревога передалась и мне. Я активно вращала головой в надежде заметить опасность прежде, чем она примет катастрофические размеры. В гардеробе я с подозрением приглядывалась к рогатенькому юноше, отчего тот фыркал и кривился — словом, всем своим видом выказывал неудовольствие по поводу повышенного внимания к своей персоне со стороны женщины.