— Из принципа! — Лизавета все еще кипела возмущением, но уже не столь активно. — Мы с тобой это дело раскрутили, а нам хрен с постным маслом! Это я насчет того, что никто не спешит делиться с нами информацией. Мало того, еще и на допросы почти каждый день таскают, словно мы тобой самые главные преступники, а не потерпевшие. Вот я и интересуюсь, где справедливость?
Свое мнение по данной теме я уже высказала, оттого повторять его не имело смысла, хотя, если честно, кое в чем Лизка была права — уж с на ми то можно было поделиться подробностями. Зря, что ли, мы жизнями своими молодыми и цветущими рисковали?
…Прошло еще три дня, за которые мало что изменилось в нашей жизни. Нет, кое-что все же случилось: нас перестали таскать по казенным местам, перестали донимать звонками и вообще как будто потеряли интерес к нашим особам.
Это обстоятельство неожиданно огорчило Лизавету. Преступное, по ее словам, невнимание официальных лиц к нашему делу еще более несправедливо, чем ежедневные беседы.
На четвертый день неожиданно заявился Анатолий. Он возник на пороге моей квартиры, когда мы с Лизаветой изнывали от скуки и предавались ностальгии по прежней активной жизни. Причем больше всего печалилась я, хотя раньше экстрим на дух не выносила и все Лизкины затеи искренне считала авантюрами.
Явился Анатолий не в одиночестве, а в компании с каким-то чудном букетом, в котором особенно выделялись еловые лапы и едва угадывались чахлые ромашки. В другой руке гость держал огромную коробку с тортом и при этом несколько глуповато улыбался.
— Чего приперся? — грозно нахмурилась Лизавета, обозрев явление Анатолия народу, то есть нам. — И цветочки припер! Иуда!
— Почему это иуда? — вроде бы обиделся Анатолий.
— А то кто же? Иуда и есть, — подруга стояла в дверях в монументальной позе разгневанного Зевса, не давая гостю проникнуть в квартиру. — Витку от супостатов не уберег…
— Все было под контролем, — не слишком уверенно возразил Анатолий, косясь в мою сторону и словно бы ожидая поддержки. Заступаться за него, даже несмотря на теплые чувства, я не собиралась, потому как истина в обвинениях Лизаветы, несомненно, присутствовала.
— Под контролем! — передразнила Лизка. — Накидать бы тебе по ушам, контролер хренов! А почему нам ничего не рассказывали? Только допросы один за другим, один за другим, а ответной информации ноль. Это, по-твоему, хорошо?
— Нехорошо, — снова улыбнулся Анатолий, но уже более уверенно. — Мы не имели права разглашать информацию, пока идет следствие. Между прочим, я именно за этим и пришел.
— Информацию разглашать? — удивилась я.
— Неужто следствие уже закончилось? — за компанию удивилась Лизавета.
— Еще нет, но вам, как непосредственным участникам операции, кое-что все-таки расскажу. — Анатолий заговорщицки подмигнул и, легким, едва заметным движением плеча отодвинув Лизавету в сторону, наконец, вошел.
Стол к чаепитию мы с Лизкой сноровисто накрыли в комнате, но к чаю так и не притронулись, потому что рассказанная Анатолием история оказалась на удивление занимательной, и главным ее героем стала коллекция нэцке Симкина, а именно «Ситифукудзин» — семь богов счастья. Помнится, в Музее Востока Вадим Сергеевич «Эйнштейн» толковал мне именно о ней.
Итак, эти боги — Бисямотэн, Бэндзайтэн, Дайкоку, Хотэй, Фукурокудзю, Дзюродзин и Эбису — собранные вместе, наделены способностью даровать людям счастье, покой, материальное благополучие, здоровье, долголетие и прочие радости, о которых мечтают все без исключения. Однако ничего подобного японские боги Петру Петровичу Симкину не принесли. Скорее, наоборот, они доставили немало беспокойства и в конечном итоге смерть.
Свою коллекцию Симкин собирал долго и кропотливо, тратя на нее все сбережения. Ему пришлось даже продать дачу в Подмосковье, чтобы купить два последних бога — Хотэя и Эбису. Симкин не скрывал радости от обладания «Ситифукудзин» и с гордостью демонстрировал коллекцию друзьям, среди которых не все разделяли восторг Петра Петровича и смотрели на нее с точки зрения бизнеса.
Клара Карловна и ее тогда еще супруг Ицхак Соломонович Зильберштейн вместе со всеми восхищались мастерством японских резчиков, но уже строили планы, как и кому продать коллекцию Симкина. Прямые предложения Ицхака Соломоновича о том, чтобы выставить «Ситифукудзин» на каком-нибудь аукционе, Петр Петрович категорически отверг, и тогда Клара Карловна решила вопрос иным способом.
Читать дальше