Фаина Раевская - Сватовство майора

— Ладно, — отмахнулась я от денег. — Тебе бесплатно скажу. Мама пошла на рынок за продуктами. На обратном пути ей надо зайти в химчистку, чтобы забрать оттуда твою куртку, которую ты испачкал, когда играл с ребятами после школы в футбол…

Мальчишка сник.

— Угадала… Только мы не в футбол играли, а в пионербол с девчонками. А куртку мать только купила… Ну и влетело же мне. Теперь вот дома сижу. Наказали!

— Не горюй. — Я потрепала парня по плечу. — Это еще не самая большая неприятность, которая могла бы произойти! Ну, бывай!

На улице заметно похолодало. Задрав голову, я заметила наверху скопление туч и решила: раз уж не взяла зонт, то непременно пойдет дождь. Я не стала искушать судьбу и два квартала проехала на маршрутном такси.

Немного поплутав по Декабристской улице в поисках нужного дома, я наконец достигла цели. Пятиэтажка из красного кирпича, окруженная точно такими же домами, выглядела не слишком привлекательно. На скамеечке у подъезда сидели две пожилые женщины и негромко переговаривались. Я прошла мимо них, сопровождаемая любопытными взглядами, и поднялась на второй этаж.

Дверь нужной мне, квартиры тоже была металлическая, но только не зеленая, а темно-вишневая. И, похоже, даже замки на них были одинаковые. Установив такую щерь, хозяева почему-то уверены, что обезопасили свое жилище от вторжения непрошеных гостей, и совершенно не подозревают, что замочек легко открывается при помощи набора простейших отмычек. Мало кто ставит нетиповые замки. Впрочем, при большом желании можно проникнуть даже в Мавзолей. Вовка, помнится, рассказы вал, как у одного богатого бизнесмена вы несли из дома всю обстановку. Не помогли ни охранники внизу, ни видеофон, ни то, что квартира была на сигнализации. Когда хозяин вернулся, то из обстановки обнаружил только одинокую лампочку, освещавшую голые стены.

Я долго звонила и уже собралась уходить, когда на пороге возник высокий и, на мой взгляд, чересчур худой мужчина. На длинном лице, поросшем щетиной, инородным телом выделялся крупный нос, на котором сидели старомодные очки и толстой роговой оправе. Густая седая шевелюра давно не мыта и нечесана. Синие «треники» с вытянутыми коленками, казалось, чудом держались на узких бедрах. Дополняла наряд гражданина майка, когда-то белая, а сейчас неопределенно-грязного цвета.

— Тебе чего? — пробурчал мужчина, обдав меня запахом перегара.

Я совершенно не представляла себе, о чем говорить, и ляпнула первое, что пришло в голову.

— Здрасте, я из милиции…

— А-а-а… опять насчет Галины?.. Ну, проходи, — пригласил хозяин, отступая от порога.

Квартира — когда-то, очевидно, чистая и ухоженная — поражала своей запущенностью. В гостиной, куда провел меня хозяин, горела настольная лампа на журнальном столике. Плотные шторы были задернуты и не пропускали ни лучика света, отчего создавалось впечатление, что за окном темно, а на дворе поздний вечер. Рядом с лампой стояла тарелка с полной рюмкой водки, накрытой ломтем черного хлеба. Рядом стояла еще одна рюмка, но пустая. Все окна и форточки были закрыты, и в комнате пахло окурками и затхлостью.

— Что, опять будете допрашивать? Я ж уже говорил, нет у меня никакого алиби! Гулял я, понятно? — криво усмехнувшись, сказал мужчина.

— Понятно, — кивнула я. — Что ж тут непонятного?

Мой собеседник с некоторым удивлением посмотрел на меня и продолжал:

— Я ведь говорил вашему коллеге, Ульяну, кажется, что болтался до поздней ночи по улицам…

Вовка, оказывается, уже побывал у вдовца! Быстро, однако… Ладно, Вовку дома допрошу, сейчас важнее гражданин Журавлев. Я напустила на себя суровый вид и произнесла:

— Ваши показания мы проверяем! Мне хотелось бы узнать другое. Почему вы болтались, как вы говорите, до поздней ночи по улицам?

— Послушайте, неужели вам не надоело одно и то же слушать? — поморщился мужчина. — Я же рассказывал…

— Хотелось бы еще раз услышать. А если понадобится, то и еще… Поймите, наша задача разобраться, виновны вы или нет. Впрочем, если вы не хотите самому себе помочь…

Я развела руки в стороны, как бы сожалея о бестолковости подозреваемого, и приподнялась со стула.

— Ну, хорошо, раз вам так угодно…

Примерно месяца три назад Борис начал подозревать свою жену в измене. Детей у них с Галиной не было, поэтому все заработанные деньги они тратили на себя. Раньше глава семьи работал в одном закрытом НИИ, занимал должность главного конструктора. Потом НИИ захирел, пришел в упадок, и конструктор ушел в никуда. Жена его, преподаватель русского языка и литературы, всю жизнь трудилась в школе, получая жалкие копейки. Но Борис, когда работал в НИИ, зарабатывал достаточно, так что семья могла себе позволить поездку на курорт и черную икорку — причем не только к празднику. Кроме того, жена приобретала золотые украшения… В общем, жизнь удалась, казалось тогда конструктору. А потом все переменилось. Галине пришлось потихоньку распродавать свои украшения, чтобы хоть как-то свести концы с концами. Но мужская гордость не позволяла Борису сидеть на шее у жены. Хотя Галина редко жаловалась на нужду, глава семьи твердо решил положить этому конец. Заняв денег у одного своего друга, он поехал челноком в Италию. Распродав же привезенные вещи, с ужасом обнаружил, что денег хватит только на то, чтобы рассчитаться с другом, и на шоколадку жене. Вот так и вышло, что инженер-конструктор с высшим образованием подался в грузчики. А там, как известно, народ все больше пьющий. Да и кто не запьет от такой жизни? У Галины от постоянного безденежья начал портиться характер. Борис все чаще приходил домой «под мухой», и дома начались скандалы.