Фаина Раевская - Анекдот о вечной любви

В трубке что-то грохнуло. Только бы Петька не свалил сказанное мною на последствия сотрясения мозга! Прозвучало все это так, словно я не хрупкая раненая девушка, а киллер-профессионал, но ведь я же сказала правду! Должно быть, Петька все-таки не поверил. Когда он снова смог говорить, первыми словами его были:

— Бывает. А машина чья? Почему ты в пижаме?

Мысленно пожелав себе терпения, я объяснила:

— Машина Геннадия Петровича или Арсения, точно не знаю, а в пижаме я потому, что он ночью двинул меня по шее, я потеряла сознание и больше ничего не помню. Очнулась уже за городом. Чудом удалось сбежать от них, вернее, не совсем чудом, а путем проведения хитроумной операции по собственному освобождению. Они хотели меня убить! А главное, Петя, мне удалось узнать, что Охотник на самом деле — сын Геннадия! Слушай, Петь, давай я тебе все объясню потом, а сейчас начни что-нибудь делать.

— Я перезвоню, — пообещал Петруха. — Свяжусь с Колькой и перезвоню, а ты, Василь Иваныч, поезжай потихоньку куда-нибудь.

— Куда? Я же не знаю, где нахожусь, — напомнила я.

— Неважно. Любая дорога куда-нибудь ведет. — Тут Петька повторил мою собственную мысль: — Если увидишь на дороге гаишников или пост ГИБДД, тормози, поняла?

— Надо же, мы еще и мыслим одинаково!

— Что?

— Эх, если бы не ты, Петька, мы с тобой были бы идеальной парой!

Молчание ординарца говорило о том, что он ни хрена не понял. Возможно, он уже давно отказался от всяких попыток меня понять, по этому, печально вздохнув, напутствовал:

— Ну, с богом, Васька. Не гони только — Шумахер из тебя никудышный.

— Сам ведь учил, — заметила я, слегка обидевшись, хотя что на правду обижаться?

— Учил, да, видать, не доучил. Нет, вообще-то ты нормально водишь. Только один недостаток есть у тебя…

— Какой?

— Путаешь педали «тормоз» и «газ», — не дожидаясь моего ответа, который наверняка бы его расстроил, Петька отключился.

— Сам ты тормоз! — проворчала я, осторожно трогаясь с места. Совету ординарца не торопиться я последовала. Ехала не быстро, внимательно следила за дорогой и постепенно обретала душевное равновесие. Очень тому способствовали две сигареты, выкуренные одна за другой, и тот факт, что я наконец согрелась. Где-то внутри неожиданно появилось слабое ощущение счастья.

«Кажется, жизнь налаживается», — осторожно порадовалась я про себя и потянулась за очередной, третьей по счету сигаретой. Но тут мой взгляд случайно упал на зеркало заднего вида. Там отчетливо были видны два желтых глаза, вне всяких сомнений, принадлежавших какому-то автомобилю. Я сразу решила, что это настоящая погоня, и гонятся именно за мной. Должно быть, Геннадий Петрович пришел в себя, оказал первую помощь Арсению, тормознул какую-нибудь тачку, сочинил для водителя очередную сказку (в этом деле он мастер!), и теперь вся эта компания страстно жаждет моей крови. А может, это вовсе и не Геннадий Петрович? «Может, — вступило в свои права подсознание, — но если это он, тебе хана». Спорить с собственным внутренним голосом — бесполезное занятие. И стоило ли брать грех на душу и мочить двух человек? Ох, неужели мои злоключения еще не закончились?

— За что все это, Господи? — прохныкала я, на мгновение воздев очи к светлеющему небу. Господь не ответил. Занят, наверное, более важными делами. Оно и понятно: просящих-то много, а он один. Работает в авральном режиме, и мой вопрос ему по барабану. Хотя, по идее, спасать паству свою — его прямая обязанность.

— Ну, погоди! — погрозила я кулачком небу, после чего, злясь на весь свет, решила действовать самостоятельно.

Я внимательно посмотрела на педали под ногами и попыталась вспомнить: ху из ху. Училась я мастерству вождения на старом Петькином «кабриолете» выпуска 1974 года, снабженного пугающим клеймом «Сделано в СССР». А сейчас я восседала в шикарном «Лексусе», где педали отличались от «жигулевских» примерно так же, как здоровая лошадь от больного пони. Средняя педалька обладала внушительными габаритами, явно рассчитанными на мужскую ногу в ботинке пятьдесят первого размера. Обе мои босые ступни размещались на ней с комфортом, и даже еще место оставалось. Педали слева и справа тоже были крупнее привычных отечественных. Ну, ничего: Петька уверял, что назначение педалей во всех автомобилях одинаково. Меня больше пугал рычаг переключения передач. Выглядел он очень солидно, здорово отличался от рычага Петькиной «копейки», а на мои прикосновения никак не реагировал. Я на всякий случай решила не трогать его вообще. Впрочем, умный «Лексус» ехал словно сам по себе, повинуясь малейшему нажатию на правую педаль. Мне даже лучше — не нужно отвлекаться на прослушивание работы движка и на переключение скоростей.