Логунова Елена в «Эксмо» - Кактус Нострадамуса

– Уйди, старушка, я в печали, – пробормотала я, невольно поежившись.

В мини-юбке, розовом жакете и джемпере с глубоким декольте я разительно не соответствовала общей кладбищенской обстановке. Чтобы как-то замаскироваться на местности, я удерживала на лице выражение холодного безразличия, но ощущала себя все более неуютно.

– Как розан среди крапивы, – прокомментировал неугомонный внутренний голос.

Печальная Нина Макарова-Пьеро поскреблась ноготком в деревянную дверь без таблички, но почему-то с глазком.

Я прислушалась. За дверью звякнуло, пшикнуло и зашуршало.

– Войдите! – отозвался грустный бас.

– Оставь надежду всяк сюда входящий, – пробурчал мой внутренний голос.

Нина Макарова впустила меня в кабинет и бесшумно закрыла дверь за моей спиной.

– Владимир Леонидович? – я заломила бровь и загнула в осторожной полуулыбке один уголок рта, отчетливо уловив знакомый аромат освежителя воздуха.

Несомненно, «Лимон и мята»! Именно им наша бабуля густо пшикает в своей комнате, маскируя запах рукодельных пахитосок, которые вопреки всем запретам сладострастно выкуривает, когда остается дома в одиночестве!

Я с интересом присмотрелась к полированной поверхности стола и разглядела на ней мокрый кольцевидный след маломерного стеклянного сосуда типа «рюмка».

Это меня обнадежило. «Кто выпивает, тот выживает!» – кратко формулирует популярный в нашем отечестве способ борьбы с депрессией мой братец Зяма.

– Добрый день, прошу вас, с кем имею честь?

Хозяин кабинета при виде моего нездорового интереса к его офисной мебели заволновался, дернулся и неосторожно толкнул рукой компьютерную мышь.

Экран монитора просветлел, и я тоже воссияла улыбкой.

Не помню, чтобы меня когда-либо радовали смелые эротические картинки, но все когда-то случается в первый раз. Изображение грудастой дамы в дезабилье, возникшее на экране, однозначно свидетельствовало о том, что уважаемый Владимир Леонидович не утратил интереса к простым радостям жизни.

– Меня зовут Инна Кузнецова. Я из агентства «Эм Би Си», – представилась я, без приглашения опускаясь на стул, с которого нельзя было видеть экран монитора.

Владимир Леонидович шумно выдохнул, сердито хлопнул предательницу-мышку по пластиковой спинке и сложил руки домиком, изображая внимание.

– Мы разрабатывали для вас концепцию рекламного оформления офиса, – напомнила я. – Те самые щиты на окнах.

Владимир Леонидович поджал губы.

– Знаю, знаю, теперь вам кажется, что это была крайне неудачная идея, – предупредила я обвинение. – Не буду спорить, не за тем пришла.

Владимир Леонидович побарабанил пальцами по столу.

– Я пришла предложить вам помощь в реабилитации репутации «Бетабанка», который в связи с ограблением понес не только материальные, но и моральные потери, – объяснила я.

Владимир Леонидович поднял брови.

– Возможно, мы сумеем повернуть ситуацию так, что она будет не во вред вам, а на пользу, – сказала я.

Владимир Леонидович наклонил голову к плечу.

– Цена вопроса – новый заказ на рекламное сопровождение, – ответила я на невысказанный вопрос, после чего сложила руки на груди и откинулась на спинку стула.

Возможности пантомимы не безграничны. Уважаемому Владимиру Леонидовичу придется открыть рот и ответить на мое предложение хотя бы «да» или «нет»!

Вместо этого он, подумав, ответил развернутым вопросительным предложением, не имеющим видимой связи с обсуждаемой темой:

– Скажите, Инна, как вы относитесь с коньяку?

– Положительно, – ответила я, прекрасно понимая, что настоящий разговор только-только начинается.

Потом мы пили коньяк и предметно обсуждали сначала новую концепцию, затем гонорар «Эм Би Си», а потом принципиальную возможность встретиться вечером в неформальной обстановке хорошего ресторана. Заинтересованность в последнем пункте выразил исключительно Владимир Леонидович, у меня на вечер были совсем другие планы, о чем я и сообщила новому кавалеру честно и прямо:

– Извините, не могу: в двадцать ноль ноль у меня свидание с очень настойчивой дамой.

После чего Владимир Леонидович записал меня в лесбиянки, каковой навет я даже не стала оспаривать.

Торопясь отделаться от кокетливого комдиректора, от почетного эскорта к выходу я отказалась. Я думала, что и сама найду дорогу, но ошиблась.

Пустые и безжизненные коридоры без всяких указателей и опознавательных знаков спровоцировали у меня легкий приступ топографического идиотизма. За каким-то из углов я повернула не в ту сторону и вскоре забрела в такую тишь и глушь, в сравнении с которой заброшенный деревенский погост показался бы средоточием бурной общественно-политической жизни.