Анжелика Горбунова - Тайна Легницкого музея

Проснулась я в половине восьмого. Настрой был оптимистическим, планы — радужными. Домашним я сообщила о прогулке — и всего лишь. Лопаты берем у Никольских, у них все на работе — расспросов не предвидится. Наскоро позавтракав и вонзившись в шорты, я понеслась. Встречались дома у девчонок.

Они одарили меня улыбками средней и высшей степени скептицизма. Высшая отпечаталась на устах Оксанки, конечно же. Думаю, не стоит описывать и дорогу до места поисков, так как беседы почти не велось. Говорила одна Оксанка, хотя это трудно назвать разговором: укоры и насмешки перемежались прысканьем, бульканьем и хохотом. Оксанка не могла успокоиться и фантазировала на всю катушку.

Выглядели мы для своего таинственного дела «сдержанно». Элла надела ослепительно-красные шорты, Оксанка прикрылась панамой «а-ля госпожа Беладонна», я же взяла зонтик-парасольку, что уже давно взбудоражил умы мужеского населения нашего поселка. Да еще лопаты и серп!

Наконец мы подошли к месту. Время — 9 часов 57 минут. Жарко. Оксанка, утомившись было от сарказма, заехидничала с новой силой. Потом махнула рукой и ушла косить траву.

Место это и в самом деле чудесное. Дорога служила разделом между двумя полянами. На одной из них до сих пор находилась коновязь, на другой — когда-то стоял барский дом.

— Ну и откуда начнем? — спросила Элла.

Я задумалась. Надо подключать логику и интуицию. С логикой труднее, так как мы даже не знаем, как стоял этот дом. Остается одна интуиция. Я бы желала сосредоточиться, но это было трудно под причитания Оксанки и хохот Эллы. Я выбрала правую сторону. Элла принялась копать слева, я справа. Одно дело представить, другое — увидеть. Так вот, увидев нас копающими, Оксанка рухнула.

Копать было неудобно. Земля здесь давно не знала лопаты, все было заросшим в траве. Да и мы то и дело оглядывались и осматривались — не идет ли кто. Не считая приступов смеха и самокритики.

Минут через десять мы вырыли траншею приблизительно двадцать сантиметров в глубину и столько же в длину. То, что мы выковыривали в процессе копания, на клад никак не тянуло. Элла начала медленно подходить ко мне с лопатой с недвусмысленным выражением лица. Но я не сдавалась. Я предложила ей пока покосить траву, так как Оксанка на это была не способна, она изнемогала от хохота. Сама же я продолжила раскопки. Я понимаю, что на глубине двадцати сантиметров найти что-либо было бы фантастикой. Копать было трудно, к тому же попадались одни черви и мокрицы, и пыл мой поугас.

Если по дороге туда хохотала одна Оксанка, то по дороге оттуда Никольские надрывались дуэтом. Я шла гордо! Я верила в удачу!

Два дня у нас ушло на насмешки друг над другом. Потом мы успокоились и вновь загрустили. Совершались обычные ежедневные дела, на всякие же планы и фантазии Оксанка лишь махала рукой с досады.

Мысли о кладах, да и вообще о чем-то необычном и таинственном давно витали вокруг нас. Особенно усердствовала я, так как с детских лет любила историю, замки и все прекрасное, что связано с ними.

Еще одним поводом к этому послужило обнаружение моей родословной, где встретились такие громкие имена, что даже спустя столько веков мир дышит неровно, произнося их.

Когда мы познакомились с девчонками, они, задетые моими предками за живое, тоже в меру сил попытались выяснить свои корни. Единственное, что удалось узнать достоверно, — в их роду имелись поляки. От этого мы и начали поиск. И с тех пор надежда когда-нибудь поехать в Польшу и удостовериться в этом не покидала нас всех.

В это утро Оксанка копала грядки. Элла собиралась сеять морковь. Копать Оксане было тяжело, ее любимый хондроз давал о себе знать, она скрипела, стонала, но копала. Я пришла к девчонкам за семенами той же моркови, начинался огородный сезон, который я очень любила и поэтому проявляла хозяйское рвение.

Оксанке было жарко, да и не только ей. Май действительно выдался очень теплым. Погода стояла такая, какая обычно бывает в разгар июля. Элла собирала семена для меня и объясняла новый способ посадки.

— Что я нашла! — вдруг закричала Оксанка и присела на корточки.

Мы подбежали. То, что выкопала Оксанка, имело вид кружочка. Металл, из которого сделана находка, не был драгоценным, то есть это не золото и не серебро, а скорее медь или латунь. Предмет был блестящим, но кое-где все же потускневшим от долгого пребывания в земле. В середине кружочка располагалась веточка с листиками. Вещица была довольно красивой и могла служить медальоном. Оксанка тут же бросила копать и занялась чисткой своей находки.