Сергей Александров (Огрызкин) - Старая дама, или Чехарда с ожерельем

— Что за спешка? — спросила, целуя Баратову, Людмила. — По какому случаю общий сбор?

— Скоро ты все узнаешь, — загадочно ответила Юлия Александровна. — А пока все рассаживаются, пригласи, пожалуйста, Семена Яковлевича! Нет, пожалуй, ты его испугаешь, — остановила она подругу. — Лучше позови соседку снизу и Петровну. Соседке скажи, что я, наконец, решила продавать квартиру. А Петровне — что у меня день рождения!

Быстрее всех прибежала Петровна.

— Александровна, солнце мое! Дай вам Бог долгих лет жизни, — радостно вскричала старушка, порываясь обнять мнимую именинницу и косясь на выпивку на столе.

А через пять минут к Баратовой поднялась и гадалка.

— Очень рада, что вы, наконец, приняли разумное решение, — сказала она Юлии Александровне. — Ну, и какова же ваша цена?

— Об этом чуточку позже, — ответила та, — а пока я попрошу вас присоединиться к нашему импровизированному застолью!

Шульмана Баратова пригласила сама.

— Так вы говорите, уникальный экземпляр, — в возбуждении говорил он, семеня рядом с Юлией Александровной.

— Середина восемнадцатого века! Вернее, первая его половина, — уточнила Баратова.

— Этого просто не может быть, — сказал Семен Яковлевич, в нетерпении потирая руки.

— Так у вас, Юлия Александровна, оказывается, сегодня день рождения, — сказал, целуя руку Баратовой, кавалер Людмилы. — Что же вы нас не предупредили?! Нехорошо! За нами подарок!

— Ничего, Василий Андреевич! Самый большой подарок, который вы можете мне сегодня преподнести, это терпеливо выслушать одну мою маленькую историю, — успокоила его та. — Надеюсь, мне, как «имениннице», это дозволено?!

— Сегодня, Юленька, тебе позволено все, — подмигнув подруге, сказала Людмила.

— Как вы все уже знаете, эта квартира встретила меня не очень дружелюбно, — начала Баратова после того, как все расселись. — Но, несмотря на это, я благодарна этому дому! Давно я не жила такой полнокровной жизнью!

— Так выпьем же за полнокровную жизнь! — патетически воскликнула Людмила, поднимая бокал с вином.

— Подожди, Люда, это еще был не тост, — остановила ее Баратова. — Разрешите, я все-таки продолжу! Мне, в конце концов, удалось приоткрыть завесу над некоторыми тайнами нашего дома. Вот об этом я и хочу сказать несколько слов. Не беспокойтесь, много времени это не займет!

Но и на этот раз Юлии Александровне пришлось отложить начало своего рассказа. Неожиданно к ней подошла Анна и сказала:

— Юлечка, извини, что прерываю тебя! Но я вспомнила!

— Снизошла вторая благодать, — всплеснула руками Людмила. — Аня, неужели ты не могла потерпеть со своими откровениями хотя бы четверть часа!

— Я думала, что Юле это очень важно, — виновато ответила Аня.

— И ты была совершенно права, — успокоила ее Баратова. — Ну, и с кем тогда был Петя? Скажи мне тихо на ухо!

И Анна прошептала ей несколько слов.

— Я так и думала, — с удовлетворением сказала Юлия Александровна. — А теперь, с вашего разрешения, я продолжу, — повернулась она к гостям. — Итак, во-первых, мне удалось узнать, кто у меня брал мое ожерелье и зачем!

— И кто же? — не утерпев, спросила Людмила.

— Первый раз его взяла ты, моя любимая подруга, — ответила ей Баратова. — Да, да! Не отпирайся! Ты просто не могла удержаться, чтобы не показаться в нем перед своими знакомыми!

— Это перед какими еще знакомыми? — насторожился майор.

— Перед одной нашей общей подругой, большой любительницей драгоценностей, — ответила Баратова, подмигнув Людмиле. — Но на следующий день, когда я обнаружила пропажу, ты поспешила его мне вернуть! Во второй раз ожерелье взял покойный Петя в ночь накануне своей гибели, но вынести украшение из квартиры так и не успел! Ему помешали это сделать, о чем он и поведал нам устами Петровны во время спиритического сеанса. Как раз в ту самую ночь в его двери позвонил какой-то человек, и Петя не рискнул вынести ожерелье, а просто перепрятал его из шкатулки в ящик кухонного комода! А наутро ожерелье нашел там наш бравый майор! Но еще через день ожерелье опять пропало! На этот раз его не выносили из квартиры и даже не перепрятывали, а просто повесили на кухонной люстре! И вот это как раз сделала Петровна!

— Вы же обещали, Александровна, что простите меня, — укоризненно посмотрела на нее старушка.

— Не беспокойся, Петровна, к тебе у меня претензий нет, — остановила ее Баратова. — Я ведь знаю, что делала это ты не по своей вине, а по наущению нашей многоуважаемой Ларисы!