Лев Гурский - Игра в гестапо

– Товарищ капитан! – радостно отрапортовал вбежавший. – Домашние животные в количестве трех. Также не указанные в декларации…

Товарищ капитан в кепочке с козырьком потер руки и подытожил:

– Так-так. Богато. И плюс к тому, – он показал на приставленную к подоконнику винтовку, – налицо огнестрельное оружие. Без признаков официального разрешения… Все ясно, приглашайте понятых.

Светло-синие снова затопали по квартире, создавая невероятно много ненужного шума. Сквозь шум Курочкин едва расслышал, как стоящий у стенки киллер Сорок Восьмой что-то зло выговаривает господину Птахину про засвеченную квартиру и милицейский спецназ, а тот жалобно бурчит, что ни сном, ни духом.

Дмитрий Олегович сделал вид, что разговор его не касается. Несмотря на благополучный финал всей истории с покушением, его все же немного мучила совесть.

Дело в том, что светло-синие не были обычной милицией и тем более спецназом.

Незадолго до появления в квартире Шефа с подручными Курочкин спустился к соседям с седьмого этажа и, заморочив пожилую пару сказками про заболевшую жену, проник к их телефону. Несколько минут он честно пробовал набирать 02 и каждый раз вслушивался в короткие гудки. Только после того, как времени совсем не оставалось, а милиция была упорно кем-то занята, Дмитрий Олегович решился. Скрепя сердце, он набрал три пятерки и, дождавшись слов «Налоговая полиция слушает!», протараторил свой наспех придуманный донос – на злостных неплательщиков, проживающих там-то и там-то.

За налоговыми орлами, само собой, не заржавело.

Пусть с опозданием, но они примчались на зов.

– Остановите здесь, – попросил шофера Курочкин. – Тут уже рядом, дальше я могу пешком.

– Зачем тебе пешком? – удивился налоговый капитан. – Мы тебя сейчас прямо к самому подъезду доставим. К самой квартире… Ты на каком этаже?

Светло-синий капитан был счастлив. Ему светили теперь новая звездочка на погоны, повышение по службе и наверняка немаленькая премия за боевые заслуги. Впервые его налоговые десантники пресекли не что-нибудь, а настоящий теракт, да еще международного значения. К тому же киллер Сорок Восьмой оказался еще в давнем розыске у Интерпола и у киевской Безпеки, по поводу какого-то политэкономического убийства… Оборотистый господин Птахин тоже был взят за жабры: как выяснилось, он уже третий год недоплачивал налог с полученной прибыли и совсем, жук такой, уклонялся от нового налога на экологию. Отныне ему придется расплачиваться по совокупности – и свободой, и валютой. Неизвестно, что для него хуже.

– Дима, друг, ты нам всем теперь как родной! – распинался налоговый капитан, пока они ехали. – Можно сказать, наш внештатник. А для своих у нас льготы, по инструкции, законно… Повезешь шмотки из Турции, только предупреди нас – и мы тебе коридор откроем, копейки заплатишь. Ну, а будешь пригонять иномарку из Германии – опять же звони: растаможим в два дня и комиссионных не возьмем…

Дмитрий Олегович машинально кивал капитану, со всем соглашаясь. Конечно, он знал, что никогда в жизни не воспользуется такими любезными, от чистого сердца, капитанскими предложениями. В чем, в чем, но уж в этом Курочкин был абсолютно уверен… – Не надо к подъезду, – сказал Курочкин. – Спасибо, я дойду. У меня тут еще одно небольшое дело. – Дело заключалось в пластмассовом мусорном ведре, без которого ему домой лучше было бы не возвращаться.

Дмитрий Олегович нашел свое ведро именно там, где утром оставил: у отдаленного мусорного ящика, откуда и началась вся сегодняшняя эпопея. К счастью, за все время, пока он отсутствовал, никто не покусился на его пластмассовую собственность. Уже большой плюс.

Во дворе по-прежнему было пустынно. Кто хотел, давно загорал на пляжах и дачах, а остальные наверняка смотрели телевизор. Только бедняга Мокеич на автостоянке поливал трудовым потом зеленую тещину «нивку». Как и несколько часов назад.

– Все вкалываешь? – проходя мимо, полюбопытствовал Курочкин.

– Третий раз ходовую часть смазываю, – с глубоким вздохом сообщил Мокеич. Утром он был похож на печального ослика Иа-Иа. Теперь – на каторжника после десятилетней отработки на рудниках.

– С ума сойти, – посочувствовал Дмитрий Олегович.

– А я что говорю? – Мокеич запустил промасленную руку куда-то в глубь мотора. – Пуще прежнего старуха вздурилась. Обещает, если что, отобрать доверенность. Кстати, у тебя случайно нет белой эмали? Ольга Игоревна нашла на внутренней стороне дверцы пятнышко…