Иоанна Хмелевская - Колодцы предков (вариант перевода Аванта+)

— От нашей мамули, — уточнила моя мамуля.

— …даже не знаю откуда, может, и из Варшавы, — продолжал Франек.

— Из Тарчина, — опять уточнила мамуля. — Я тогда уже жила в Бытоме, а мамуля с папулей и Тересой жили в Тарчине.

— Заткнешься ты наконец? — рявкнула на разговорчивую сестру Тереса.

— Как ты разговариваешь со старшими! — обиделась мамуля. — Я просто поясняю Франеку то, чего он не знает.

— Потом пояснишь! Если он захочет…

— А почему ты думаешь, что он не хочет?

— Да помолчи же, о Господи!

— Не обращай на них внимания, — сказала Люцина Франеку. — Они у нас немного чокнутые. И что же этот незнакомый человек хотел о нас узнать?

— А всё! — ответил Франек, с опаской поглядывая на мамулю и Тересу. — Кто из вас жив, чем занимается. А главное, ему нужны были ваши адреса. У меня адресов не было, одна только та самая телеграмма о смерти дяди, так он ее у меня украл, потом я искал, искал — нигде не было. Говорил, что разыскивает вас потому, что еще до войны знал вас и теперь хочет опять найти. Врал, думаю, он даже не знал, сколько вас всего! Сначала говорил — хорошо вас знал до войны, а потом спрашивал, сколько у дяди Франтишека было детей. А сам говорил — до войны был знаком с дядей и тетей, когда те жили еще на улице… Как же та улица называлась? Чудно как-то… Похоже, улица Згоды или что-то в этом роде.

На этот раз рассказ Франека прервала Люцина.

— А сколько ему было лет?

— А я знаю? С виду — лет сорок, сорок пять…

— Врет! — припечатала мамуля. — На улице Згода мы жили пятьдесят лет назад. Не поверю, что он знал нас еще до своего рождения!

Франек оживился:

— Вот и вше показалось, что он немного того… молод, чтобы помнить кого-то до войны. Врал, ясное дело. Вот я и не стал ему ничего говорить. Хотя нет, спервоначалу я еще не разобрался, что врет, ну и сказал — тетя, жена дядина, жила до замужества в Тоньче. А больше ничего не стал ему говорить, не понравился он вше…

— И неужели не сказал, кто он такой? — поинтересовалась я. — Человек, когда знакомится, называет свою фамилию.

— Он и назвал — пробормотал что-то себе под нос, я и не разобрал. Да по правде говоря, не до него вше было. Тут как раз у меня корова телилась и сенокос на носу, так я и забыл о нем. Вспомнил только тогда, как тут у нас труп нашли. Вы уже знаете, что при этом трупе все ваши адреса обнаружили?

Лучше бы он не спрашивал! Ответа все равно не получил, потому что четыре бабы одновременно стали кричать, каждая свое. Люцина хотела знать, сколько времени прошло между визитом упомянутого обманщика и обнаружением трупа, Тереса выражала возмущение методами работы польской милиции, меня интересовало, сообщил ли милиции Франек о визите обманщика, мамуля опять ударилась в воспоминания. У тети Яди кончилась пленка, она тоже присела к столу и поинтересовалась:

— Пан Франек, а вы их понимаете, когда они вот так сразу все говорят?

— Понимать-то понимаю, — опять с ангельским терпением ответил хозяин, — да вот только отвечать им не успеваю.

Тетя Ядя попыталась нас утихомирить:

— Да тише вы! Спрашивайте по очереди, иначе так ничего и не выясним. А мне тоже интересно знать, это был тот же самый или другой? Я имею в виду — тот тип и труп.

Поскольку это интересовало абсолютно всех, все замолчали и Франек наконец получил возможность ответить. Он энергично покачал головой:

— Откуда? Совсем другой! Покойник был и моложе, и вообще не похож А о том я милиции не сообщил. Сначала не было времени — сенокос, потом забыл, а как вспомнил — картошка подоспела.

— Узнаю я наконец, как он выглядел? — прорвалась со своим вопросом Тереса.

— Который из них? Покойник или тот, что сюда приходил?

— Тот, что приходил сюда, уже целый час добиваюсь!

Франек задумался. Мы терпеливо ждали. Наконец услышали:

— Ну как выглядел? Обыкновенно выглядел, ничего такого особого. Одет по-городскому — костюмчик, рубашка белая, при галстуке. Никаких т&м джинсов, никаких ковбоек. Не лысый, не кудлатый, такой средний. Ниже меня, но потолще, в теле, морда вот этакая, и нос тоже большой, малость розлезлый. Ну вроде как его корова языком вылизала — и волосы прилизанные, и нос.

Слушая, Тереса взволнованно поддакивала:

— Точно он! А нос такой приплюснутый, большой, но не торчит, правда? Брови заметные, густые и широкие, а морда красная?

— Точно, он! А вы его видели?

Тереса посмотрела на нас с торжеством и одновременно с ужасом.

— Это он! — торжественно заявила она. — Тот самый, что был у меня в Гамильтоне! Уже поздней осенью явился, мы вернулись с озера. И что вы на это скажите?