Irena-Barbara-Ioanna Chmielewska - Дело с двойным дном (пер. В.Селиванова)

Януша по-прежнему больше всего интересовали предположения ясновидца, и он опять спросил:

– А что еще говорит Яцусь? Если можно, поподробнее.

Теперь Болек проявил бдительность. Прежде чем сунуть в рот очередной кусок сельдерея, он внимательно осмотрел его и вырезал толстые волокна, а оставшееся нарезал мелкими кусочками и принялся есть с творогом.

– Жратва первый сорт! – похвалил он, уминая деликатес за милую душу. – Никогда не думал, что эта трава может быть такой вкусной. Вот если бы она еще была без ниток… А Яцусь… Что же, он на сей раз почему-то ничего не говорил. Сначала не говорил, а потом разговорился. Следы там были очень запутанные, и этот чертов щенок заявил – не мог покойный все залить своей кровью, не его это кровь.

Анализ, конечно, покажет, но этот щенок уже теперь уверен: вместе с двумя искателями сокровищ был там и третий. Ну, может, не одновременно с ними, но почти одновременно. И даже не так: одновременно, но не принимал участия в поисках. Тогда чем же он занимался? Подглядывал? Следил за этими двумя, когда те стены разваливали? И ничего не предпринял? Сплошные вопросы, поглядим, что скажут результаты лабораторных анализов.

– Портрет по памяти того тощего, которого видела Иола, – напомнила я.

– Сделали мы этот портрет, – на миг оторвался Болек от еды. – Вот он. Но не больно-то на него рассчитывайте, знаете ведь, как такие портреты далеки от истины.

Поручик извлек из бумажника фотографию и бросил ее на стол. Мы с Янушем жадно накинулись на нее. И в самом деле, запоминающееся лицо. Ярко выраженные скулы, нос кривоватый, асимметричный, вот только рот какой-то… ни то ни се. Похоже, Иола проигнорировала рот, а жаль.

– Вроде бы похож, – сказал Януш, подумав. – Бывал у Райчика один мужик, похожий на этого.

Сведения получены мною от достоверного свидетеля. Похож, точно похож… Имело бы смысл взять его на заметку.

Болек всецело согласился с бывшим полицейским.

И прибавил – если выйдут на мужика, похожего на фоторобот, сразу же схватятся за его ботинки. В ветеринарной клинике изо всех следов лучше всего получились следы подметок мужских ботинок. И если этот тип с фотографии там был, а ботинки не выбросил… Тогда их вяло ползущее расследование сразу ринется вперед бодрым галопом. Нет, Болек не может и мечтать о таком счастье. Бедного поручика совершенно измучил неизвестный четвертый сообщник вычисленный проклятым Яцусем, и Болек сам не знал, хотел он его найти или нет. Ведь этот четвертый может оказаться как совершенно бесценным свидетелем, так и совершенно лишним элементом, который может лишь усложнить и без того непростое дело.

– Во всяком случае, никакой бабы там не было, и уже это очень утешает, – грустно заметил поручик. – Правда, бабе ничего не стоит обуться в мужские ботинки, но тогда она будет по-особому ставить ноги, а у нас есть возможность определить это. Да и признаться честно, я верю этому проклятому Яцусю. Очень надеюсь, завтра утром узнаю хоть что-то из анализов, а вот ночью меня наверняка будут мучить кошмары…

История с племянницей до такой степени захватила меня, что ни о чем другом я и думать не могла.

А поскольку я никогда не отличалась ни терпением, ни выдержкой, принялась названивать девушке уже чуть свет. В моем понимании чуть свет. Каси уже не было дома. От Болека я узнала, что девушка учится и еще подрабатывает в разных рекламных агентствах, так что пришлось примириться с мыслью, что теперь лишь поздним вечером смогу застать ее. Касин телефон я узнала сама, не рискнула просить у Болека. Впрочем, для этого особого ума не требовалось, ведь в Варшаве имеются телефонные книги. Фамилию учительницы, в квартире которой временно поселилась Кася, я знала – Яжембская. Болек обмолвился, что живет Кася на Граничной улице. Правда, в телефонной книге оказалась прорва Яжембских, но, к счастью, лишь немногие из них проживали на улице Граничной.

В конце концов я заловила Касю и договорилась о встрече с ней на следующий день. С девушкой удалось поговорить еще до прихода к нам Болека.

Я все никак не могла простить себе собственной глупости. Проезжать рядом с ветеринарной клиникой и не зайти туда, когда были все шансы застать на месте преступления злоумышленников! Ведь овчарка же яснее ясного говорила – в доме что-то происходит. И я это видела, а проверять не стала. Ослица безмозглая! Хорошо, у пса оказалось побольше моего мозгов, он не стал ни лаять, ни выть, ведь только благодаря этому убийцы его и не прикончили.