Irena-Barbara-Ioanna Chmielewska - Дело с двойным дном (пер. В.Селиванова)

Для Болека дело было ясно как божий день. Опять кто-то разыскивал замурованные в стенах дома сокровища. Дом был старой, еще довоенной постройки, кирпичный. И некогда являлся собственностью уже известного полиции мифического прадедушки. Ветеринарной лечебницей он стал сравнительно недавно, лишь несколько лет назад. И ему, Болеку, следовало бы помнить о таком доме, да и обо всех остальных, теперь-то он уже научен… Погибший несомненно принимал активное участие в поисках сокровищ, следы таких поисков, можно сказать, густо усыпали его одежду, а убили его в тот момент, когда он собирался покинуть недвижимость. Убийца шел за ним следом, прихватив один из тех кирпичей, что они извлекли из стены, пристукнул кирпичиком своего сообщника и оставил его лежать там, где тот свалился. А сам смылся.

Януш не мог успокоиться.

– Меня так и тянуло заглянуть в этот дом, когда мы с тобой проезжали мимо! – твердил он, не находя себе места. – Поступил я, как последний кретин, всегда ведь следовал своей интуиции, а тут, как… не знаю кто проехал мимо. А все из-за этой сумасшедшей тетки, мы с тобой только о ней и говорили…

Я промолчала. Ясно, во всем виновата я. Умственное затмение, овладевшее мной, оказалось заразным и передалось Янушу. Действительно, как можно было не обратить внимания на столь подозрительные обстоятельства, как беспокойство собаки и свет в окнах клиники в неурочное время? Оба хороши. Если бы мы остановились и вошли в дом, имели все шансы застать преступников за работой. Возможно, и жизнь бы спасли этому бедолаге…

– А кто он? – спросил Януш у поручика.

– Некий Станислав Бурча. Библиотекарь по специальности. И если Райчик лежал на золоте, то этот – на бумаге. Клочок официального документа. Похоже, из ипотечного архива о владельцах недвижимостью двадцатых-тридцатых годов. Из чего следует вывод: замурованные сокровища ищут продуманно и систематично, возможно, действует хорошо организованная шайка, и холера знает, сколько в ней членов. Теперь мы знаем трех. Не исключено, остался один. Такая бедная одинокая сиротка, очень богатенькая…

– Болек, ты никак заговариваешься…

– Да нет, простить себе не могу, надо было взять на заметку все дома, о которых говорила Кася. А тут еще нитки какие-то…

И Болек извлек изо рта длинное волокно недоваренного сельдерея. Возможно, сегодня я не уделила должного внимания приготовлению ужина, до него ли было?

Избавившись от сельдерея, Болек с горечью продолжал:

– Я что хотел сказать? Сами считайте. Здесь же действовало минимум двое, но не исключено, что и трое. Райчик – раз. Библиотекарь – два. Его убийца – три. Может, и четвертый обнаружится. А о том, что он будет очень богатенький, сказал чертов щенок.

Януш очень заинтересовался:

– И что же на сей раз утверждает Яцусь-ясновидец?

– Что убийца нашел сокровища. По его словам, у стены лежало что-то кожаное, похоже, мешок из кожи. А может, сумка, а может, портфель, а может, папка.

И наверняка это была очень хорошая кожа, раз сохранилась в таком прекрасном состоянии столько лет.

– Действительно, ясновидец, – проворчала я. – Не видя предмета, уверяет, что сохранился в прекрасном состоянии. И вы ему верите?

– Так ведь приходится. Все, что ни говорит этот паршивец, оказывается правдой. Поневоле поверишь.

А вот пусть пани мне лучше скажет, почему холерный пес не поднял шум вовремя? Вы ведь у нас специалистка по собакам.

– Потому что там не было хозяина овчарки, – пояснила я. – Ведь немецкие овчарки выдрессированы защищать хозяина. Хозяина там не было, хозяину никто ничего плохого не делал, пес и подумал – на кой мне вмешиваться? Но он был явно взволнован, встревожен, ему очень не нравилось то, что делалось в доме.

А насчет шума ты не прав, его вся округа слышала.

– Спохватился, пся крев! Нет чтобы пораньше завыть!

– Давайте-ка лучше о деле говорить, – раздраженно перебил наши собачьи разговоры Януш. – Где у этого прадедушки еще были дома? Неужели не могли сообразить, что не мешает и полиции покопаться в ипотечных архивах?

– В Рыбенке был у него дом, – вспомнилось мне. – Пани Кристина говорила о Рыбенке. Я запомнила, потому что в детстве бывала там.

– У прадедушки? – удивился Болек.

– Откуда мне знать у кого? Совсем маленькой девчонкой приезжала туда с родителями. Может, и у прадедушки, если он сдавал свой дом дачникам.

Болек рассказал нам, что он тоже уже подумал о прадедушкиных домах и даже предпринял кое-какие шаги. О доме в Рыбенке послал запрос в соответствующую комендатуру полиции, возможно, ответ уже пришел. Кроме того, установлено, какие именно дома в Грохове принадлежали прадедушке. Оказалось, два дома на улице Грошовицкой. Два солидных доходных дома, построенные перед самой войной. Кирпичные. Правда, ни в одном из них сам он не жил, но чем черт не шутит?… Может, использовал по другому назначению.