Irena-Barbara-Ioanna Chmielewska: Все красное (пер. В.Селиванова для журнала "Смена")

– С чего ты взяла, что Аллеред означает все красное? – возмутилась Алиция. – Что за чушь?!

…Так началось мое пребывание в Аллеред. Мы стояли у вокзала и ждали такси. Если бы Алиция обладала даром предвидения, мой перевод возмутил бы ее гораздо сильней.

– А что тебе не нравится? Ред – красный, алле – все…

– На каком, интересно, языке?

– На немецко-английском.

– А… Слушай, что у тебя в чемодане?

– Твой бигос, твоя водка, твои книги, твоя вазочка, твоя колбаса…

– А свое у тебя что-нибудь есть?

– Конечно – пишущая машинка. «Ред» – это красное. И все. Я так решила.

– Ерунда! «Ред» – это что-то вроде просеки. Такой вырубленный лес. Рос себе рос, никому не мешал, а потом раз – и не стало его…

Подъехала машина. Водитель помог нам втиснуться в кабину вместе с чемоданами. Дорога заняла ровно три минуты.

Я не унималась:

– Всем известно, что «ред» – это красный, а про лес никто и не слыхал. Раз его вырубили, то и говорить не о чем. Аллеред – все красное.

– Сама ты красная. Загляни в словарь и не пори чушь! – рассвирепела Алиция.

Она вообще была не в себе. Это сразу бросалось в глаза. Но выяснить, в чем дело, я так и не смогла: дороги хватило только на «все красное», а в доме оказалось полно народу, и поговорить спокойно не удалось. Зато наш спор увлек всю компанию, и мой перевод, несмотря на ярость Алиции, всем пришелся по вкусу.

– Располагайся, умывайся, делай, что хочешь, только не морочь мне голову, – нетерпеливо сказала она. – Сейчас еще явятся…

Я поняла, что попала на светский прием средних размеров, только никак не могла разобраться, кто тут гость, а кто в этом сумасшедшем доме живет. Просветил меня Павел, сын нашей общей приятельницы Зоси. Сама она наотрез отказалась от всяких разговоров, самозабвенно отдавшись приготовлению соответствующей моменту изысканной закуски.

– Когда мы приехали, Эльжбета уже была, – начал Павел. – Эдек ввалился сразу за нами, а Лешек – сегодня утром. Четверо пришли в гости: Анита с Хенриком и Эва с этим, как его там, Роем. Алиция в бешенстве, мать в бешенстве, а Эдек пьет.

– Без перерыва?

– По-моему, да.

– А по какому случаю Содом и Гоморра?

– Лампу обмываем.

– Что еще за лампа?

– В саду. То есть, я хотел сказать, на террасе. Подарок Алиции на именины от какой-то родни – пришлось подвесить. Датское общество уже отметило это событие, сегодня наша очередь…

Пришли остальные. Я с любопытством разглядывала Аниту и Эву, которых не видела почти два года. Рядом с Эвой миниатюрная загорелая Анита с буйной копной черных волос выглядела мулаткой. Ее муж Хенрик, обычно спокойный и добродушный, показался мне слегка взволнованным. Рой, муж Эвы, высокий худой блондин, сверкал белозубой улыбкой и смотрел на жену еще нежней, чем два года назад. После ужина торжество, достигнув кульминации, перенеслось на террасу, где в метре от пола сияла красным светом виновница торжества, обтянутая большим черным абажуром, не пропускавшим света.

Алиция, как челнок, сновала между кухней и террасой, с маниакальным упорством обслуживая гостей. Я поймала ее в дверях.

– Ради бога, сядь наконец! У меня голова кружится, когда ты так носишься.

Алиция вырвалась у меня из рук и пыталась умчаться одновременно в разные стороны.

– Апельсиновый сок в холодильнике… – в полуобмороке пробормотала она.

– Я принесу! – вынырнул из полумрака Павел.

– Вот видишь, он принесет… Сядь в конце концов, черт тебя побери!

– Он принесет! Откроет холодильник и будет глазеть… Ну ладно, неси, только внутрь не смотри!

Павел сверкнул в темноте странным взглядом и пропал в глубине дома.

Я втащила Алицию на террасу и заставила сесть в кресло, заинтригованная до крайности.

– Почему нельзя смотреть в холодильник? Там у тебя что-нибудь этакое?… – Я сгорала от любопытства.

Алиция расслабленно вздохнула, вытянула ноги и взяла сигарету.

– Ничего этакого. Просто, если холодильник долго держать открытым, придется его размораживать. А Павел распахнет дверцу и будет сто лет сок высматривать…

Из мрака вынырнули ноги Павла, потом появилась его рука с молочной бутылкой.

– Что ты принес? – расстроилась Зося.

– Алиция велела брать не глядя.

– Не уносите молоко. Хенрик с удовольствием выпьет! – вмешалась Анита.

Обычно тихое жилище в Аллеред напоминало разворошенный муравейник. Одиннадцать человек носились вокруг многоуважаемой лампы, временами исчезая в черной дыре между кухней и террасой. Из-за датчан – Роя и Хенрика – говорили на нескольких языках сразу. А я все не могла понять, кому пришло в голову устроить этот бедлам. Воспользовавшись шумом, попыталась что-нибудь узнать у Алиции.