Людмила Милевская: Мерзавец на выданье

Елизавета Крылова ужасно злилась. Она была нацелена на карьеру и отношения с мужчинами причисляла к развлечениям, приятным и полезным.

— Чего ты хочешь? — время от времени спрашивала она подругу.

Валерия отвечала:

— Выйти замуж по любви. По большой любви. Хочу рожать и растить детей, быть заботливой матерью и верной женой. — Подумав, она добавляла: — И чтобы муж был значительно выше меня.

Елизавета закатывала глаза, хваталась за голову и долго-долго Валерию убеждала, что она безбожно от жизни отстала.

— Тебе нужен баскетболист, — утомившись, заключала Елизавета.

— Нет, мне нужен муж, — не соглашалась Валерия и добавляла: — Верный.

Елизавета крутила пальцем у виска.

— Раз для тебя смысл жизни в замужестве, — сокрушенно вздыхала она, — тем более займись карьерой. Не на улице же мужа искать.

В конце концов Валерия последовала ее совету, и начались долгие поиски призвания. На каком только поприще не пробовала себя Валерия под неусыпным оком подруги…

Все безуспешно.

Отчаявшись, Елизавета подняла на ноги все свои «развлечения», а «развлечения» ее (по странному стечению обстоятельств) были не только богаты, но и влиятельны. Некоторые даже очень влиятельны. И, как это ни удивительно, все они необычайно серьезно относились к Елизавете: не забывали о ней в женские и новогодние праздники, утешали в неприятностях и готовы были выполнять любые ее поручения. И даже капризы.

— Хочу срочно выдать замуж подругу, — всем своим поклонникам (и действующим, и будущим, и бывшим) заявила Елизавета.

И карусель завертелась: начались поиски жениха.

Мигом заработали не самые худшие отечественные умы, и быстро нашлась фирма, готовая оплатить поездку Валерии в Лондон. В очень престижную школу телохранителей.

Там она добросовестно обучалась по новейшим методам и через два года приобрела профессиональные навыки и диплом, с которым имела шансы трудоустроиться в любой точке земного шара, но… не смогла найти работу даже в России.

Однако, не стоит забегать вперед.

Отправляя подругу за границу, Елизавета больше надеялась не на диплом, а на приличную партию для Валерии. Елизавета уповала на то, что уж во всей-то Англии сыщется преуспевающий джентельмен, утомленный сухопарыми леди и потому способный оценить прелести русской дородной б…и. (Всех красавиц Елизавета называла именно так, не делая исключения и для подруги, которую, сравнивая с собой, неизменно считала красавицей.) Елизавета сильно рассчитывала, что этот потенциальный джентельмен сможет убедить несчастную Валерию в том, что она действительно «просто блеск», а не тот бесформенный и бесконечно огромный кусок мяса, каким бедняжка себя считала.

Но… и в Англии Валерию подстерегали неприметные щуплые голубоглазые белокожие блондины среднего роста, стеснительные и смешливые — благо, там такого добра пруд пруди.

Елизавета мириться с этим никак не хотела. В ее жизни было две цели, к которым она упрямо стремилась, как фанат-альпинист к вершине Эвереста. Елизавета мечтала сделать головокружительную карьеру и выдать замуж Валерию.

Сама же Валерия столь высоких целей не ставила и смутно себе представляла чего бы она хотела, забираясь в дождливую Англию.

Угнетенная своим предполагаемым уродством, Валерия вообще была в желаниях вяла и безынициативна. Порой, вопреки своей женской сущности, она и вовсе не имела сильных желаний. Во всяком случае ей так казалось. Так нищий отказывается мечтать потому, что бесплодность мечты ранит его истощенную горем душу. Одному богу известно как поведет себя тот же нищий, внезапно разбогатев.

Пребывая в худшем из состояний того самого нищего, Валерия уже готова была смириться с очередным блондином, и тут «поперло»!

Поперло!

Иначе не скажешь, потому что везение началось фантастическое. Поперло по всем статьям — и в любви, и в карьере.

И все это — в Англии.

Следовательно, благодаря Елизавете.

Елизавета торжествовала. Валерия тоже была счастлива. Некоторое время.

А случилось вот что. До получения диплома оставался месяц, когда Валерию для конфиденциальной беседы вызвал сам директор школы — школы самой лучшей в мире (в этом виде деятельности).

Валерия вошла в его кабинет ни жива ни мертва, даже на стул опустилась без обычной опаски, хотя, (после той злополучной лавочки) присаживаясь куда-либо, всегда получала легкий стресс. Сейчас же стресс достиг столь высокого уровня, что Валерии было не до мелочей. Парализованная страхом, она распахнула свои и без того огромные глаза, взирая на директора, как на Зевса, от скуки спустившегося с Олимпа.