Людмила Милевская - Дурдом на выезде

Горничная прислушалась и облегченно вздохнула:

— Ах, вот оно что. Похоже, звонит ваш мобильный. Он в чемодане, похоже.

— А где чемодан?

— На полу в гардеробной.

Элиза кивнула на соседнюю дверь и сообщила:

— Я, собственно, и зашла узнать не нужно ли разобрать ваш чемодан?

— А?! Что?! — Ася, словно ужаленная, с четверенек вскочила и приняла достойную позу. — Вы собрались залезть мой чемодан?

— Ну да, — попятилась горничная, — как обычно. Я всегда разбираю ваш чемодан. А что тут такого?

— Как обычно? Обычно?! Не слишком ли часто я слышу это ужасное слово?! Неужели в обычаях этой страны позволять ковыряться в своей белье чужим, посторонним людям?

— Это в обычаях всех богатых, — изумленно промямлила горничная.

— В таком случае, богатство и глупость — одно и то же! Ха! Разбирать мой чемодан!

Александра кипела от гнева.

Элиза дар речи утратила. Она не понимала смысла претензий и не знала, что отвечать. Ее волновал только трезвон, который не прекращался. Наконец Элиза не выдержала и подсказала, кивая на гардеробную:

— Госпожа Ушакова, кажется вам все еще звонят и звонят.

Александра остыла:

— Точно, пойду поговорю. А ты, дорогуша, свободна. Свои вещи я сама разберу.

Войдя в гардеробную, Ася убедилась, что горничная права: в чемодане трезвонил мобильный. Александра его извлекла и, прижав к уху, услышала:

— Только что прочитал. Неудачная речь. Неужели вы собираетесь произнести ее перед солидным собранием?

Незнакомый мужской голос был мягким и очень спокойным, от чего Ася почувствовала себя оскорбленной.

— Что-что?! — завопила она. — Кто вы такой, что бы мне указывать?

— Я президент, — скромно признался голос.

— Президент чего? — пожелала знать Ася.

После короткой заминки последовал скучный ответ:

— Я президент того общества, к которому вы принадлежите.

Как и все мы, Александра расплывчато представляла к какому обществу принадлежит, особенно в данный момент, поэтому сердито спросила:

— Хорошо, вы президент. И чего вы хотите?

— Хочу высказать свое мнение.

— Валяйте, у нас демократия. Кому не лень, все языком своим мелют.

— Неудачная речь, — невозмутимо повторил мужской голос.

— Да откуда вы знаете? — рявкнула Ася, подумав: «Не знаю сама, что за речь придет в голову (если еще придет), а он уже не доволен».

Голос в ответ удивился:

— Откуда я знаю? Речь у меня на столе. Александра Ивановна, что вы написали?

— Что?

— «Конгломерат пауперов». «Абстиненты патриархата». «Апологеты конвергенции». По-вашему, именно так выражаются домохозяйки?

Ася вспылила:

— А по-вашему как они выражаются? Мыло, тряпка, посуда, ведро? Так знайте: я слышала эти слова. Меня вы не удивили!

Голос хмыкнул:

— Гм! Еще бы. Я не ставил задачи вас удивлять, а речь мне не нравится.

— Тогда напишите свою, а я прочитаю, слышите, вы, президент!

Голос обиделся наконец:

— Почему вы со мной так разговариваете?

— Потому, что вы мне надоели! — не стала скрытничать Ася. — Что за дела? Все меня поучают! А я привыкла свои задачи решать сама. Сама выбираю, сама покупаю, сама жарю и парю… Мужу остается только есть и хвалить. А теперь что? Все лезут, все советы дают! А у меня и без вас голова пухнет!

Голос утратил растерянность и приобрел чрезвычайную жесткость:

— Александра Ивановна, вы ведете себя вульгарно, как настоящая домохозяйка.

— Я и есть настоящая домохозяйка! А на вас, президент, не угодишь! То я слишком умна, то вульгарна! Отстаньте! — рявкнула Ася и разговор оборвала.

«Все меня учат! — мысленно снова возмутилась она. — И Сыр Генри! И рыжий Стоун! Даже Элиза! И теперь еще этот, как его, президент…»

Телефон опять зазвонил.

— Что еще? — гаркнула Ася и услышала голос, от которого у нее по спине побежали мурашки.

Этот голос был грубым, низким, зловещим, хрипловатым и, пожалуй, опасным.

— Если завтра провалите речь, три шкуры спущу, за все с вас спрошу, — предупредил он.

— Ой! За что именно? — испуганно промямлила Александра.

— За глупость и хамский разговор с самим президентом.

— С каким президентом?

Но ей никто не ответил — в трубке раздались гудки.

«Боже мой, куда я попала? — ужаснулась бедная Ася. — И что на меня возложили? Еще и не выполнила, а угрожают уже! Оказывается, моя речь недостаточно хороша. Точнее, никуда не годится. А ведь их президент не знает на что я способна. Что же будет со мной, когда он узнает? Не ровен час, точно меня пришибут!»