Элизабет Питерс - Лев в долине

Немо промолчал, но мне показалось, что он подобрался. Я продолжила убедительным тоном:

– Один день в неделю вы будете свободны. Это, конечно, неслыханный либерализм, но я известна своей щедростью. В выходной можете хоть целый день пребывать в трансе, хоть мычать, уподобившись животному, если иначе вам нельзя, но в остальное время извольте оставаться человеком. Я с радостью выделю любое количество виски, если это...

Я не договорила: его плечи задергались, в горле клокотало рыдание. Как трогательно! Выходит, я разбудила в этом бродяге чувство собственного достоинства. Он пал не так низко, как я опасалась, и его еще можно возродить, отучить от губительной привычки и вытащить из сетей Гения Преступлений! Это было бы замечательным достижением, настоящим подвигом. А на подвиг я готова денно и нощно.

Пока я предвкушала подвиг, Немо поднял голову. Лучи заходящего солнца еще больше заострили его черты, на щеках блестели слезы.

– Миссис Эмерсон... – Он так расчувствовался, что больше ничего не смог сказать, только сделал глубокий вдох. Не знала, что в такую худосочную грудь может поместиться столько воздуха. Вот как я действую на людей!

– Я все понимаю, мистер Немо! Больше ничего не говорите. Вернее, скажите одно: что постараетесь.

Он молча кивнул.

– Может, еще виски? – предложила я, берясь за бутылку.

Такого великодушия мой пациент не ожидал. Вскочив с протяжным стоном, он скрылся в доме.

Пришлось мне выпить еще рюмочку в одиночестве. Согласитесь, я заслужила награду: сеанс внушения прошел лучше, чем можно было предположить. Размышляя о судьбе молодого человека, я упустила из виду повадки крупных преступников: они завлекают в свои подлые сети богатых и бедняков, грешников и праведников. Неискушенный Немо совершил, как видно, какой-то вполне невинный проступок и стал жертвой шантажа ГП (не твердить же все время «Гений Преступлений», тем более что я не слишком верю в его гениальность!). Теперь цель бедолаги Немо – вырваться из капкана и вернуться в порядочное общество.

Увлекшись этими приятными размышлениями, я не заметила, как короткие сумерки сменила лунная ночь. Из хижины, где обитали наши работники, доносился смех. Я вспомнила, что меня ждут дела. Что ни говори, а мечтать о спасении заблудших куда интереснее, чем хлопотать по хозяйству...

Комнату попросторнее я превратила в гостиную и одновременно в кабинет. Поставила в ней раскладные кресла, печурку, пол застелила разноцветными восточными ковриками. Оставалась сущая мелочь: распаковать полдюжины ящиков. Начать следовало со своей аптечки, так как уже на заре к нашим дверям потянутся страждущие. В этом краю, вдалеке от больших городов, с докторами знакомы смутно, а о больницах вообще не слыхивали, поэтому в деревне любого европейца принимают за врача. Этой деревне повезло: сюда нагрянула я.

Вскоре с прогулки вернулись Эмерсон с Рамсесом и стали наперебой рассказывать об участке. Я быстро прервала их словоизвержение, не найдя в нем никакого смысла, и отправила Рамсеса спать. Бастет засыпать не собиралась, но не стала возражать, когда Рамсес снял ее с ящика, который она обнюхивала, и унес к себе.

– Опять виски, Пибоди? – свирепо вопросил Эмерсон. На дне бутылки действительно еще осталось примерно на полрюмки. – Сколько ни пугай тебя вредом спиртного, все как об стену горох!

– На сей раз не стану винить тебя за попреки. Ты ведь не знаешь, что я проводила эксперимент. Между прочим, результаты самые утешительные! Наш Немо – разжалованный офицер. Раньше он состоял на службе Ее Величества, но потом...

– Сделай милость, Пибоди, уймись! Ты что, напоила бедолагу и вытянула признание?

Я объяснила, что к чему. У Эмерсона было хорошее настроение, и он, вопреки привычке, выслушал меня, ни разу не перебив. Затем насмешливо спросил:

– Значит, реакции на один-единственный банальный тост тебе достаточно, чтобы сочинить целый послужной список?

– Нет, это стало последней каплей. По всему видно, что он офицер: осанка, манеры, речь.

– А что, вполне возможно... У меня самого брезжили такие подозрения.

– Кто бы сомневался!

– Знаю, знаю, я всегда предвосхищаю твои догадки, – сказал Эмерсон добродушно. – Но ты, Пибоди, отвечаешь мне тем же, признайся! На этот раз я не стал тебе мешать, но вывод напрашивался с самого начала. К сожалению, так случается сплошь и рядом, и что тут удивляться. Забрось неопытного юнца в чужие края, полные экзотических соблазнов, внуши ему, что он – высшее существо, повелитель аборигенов, что все женщины будут принадлежать ему, – а потом пусть задыхается среди мужчин своей расы, да еще затянутых в форму...